На дне глубочайшей из впадин
Шрифт:
— Я тоже думаю, что ты поумнее Асиэли, — проворчал Дэраэль, — тут никто искать не станет. Мне хочется болтаться в петле не больше, чем тебе. Так что успокойся.
Глубоко вздохнув, Касиад, очевидно, счел, что спорить не имеет смысла, и тихо опустился на скрипучий пол подле Дэраэля. Девушка уже закончила писать; отложив измазанное чернилами перо, она с сосредоточенным видом оглядела свой свиток, затем посыпала его песком, подула на него и, выждав несколько мгновений, передала свой труд в руки Касиаду. Касиад принял свиток, немного наклонившись вперёд; куда легче было бы отдать свиток Дэраэлю, который сидел к девушке ближе, но она словно и на заметила его присутствия. Когда ее письменная исповедь благополучно перешла из рук в руки, Астаэль села на прежнее место, скрестив ноги, и с задумчиво-отстранённым выражением лица стала при помощи собственных пальцев расчесывать свои густые спутанные волосы. Казалось, что ей совершенно наплевать на реакцию мужчин.
— На, — Касиад торжественно вручил Дэраэлю свиток, — я эту историю уже знаю.
Дэраэль ловко развернул пергаментную трубочку. Почерк у Астаэль был ровным, чётким, практически каллиграфическим. Пока он читал, ему казалось, что он слышит её мелодичный голос у себя в ушах.
«Я — член разведывательно-экспедиционной группы «Горизонт». Я и мой напарник Миморо должны были попасть в ваш город и добиться аудиенции у вашего правителя. В течение долгого времени мы жили в Городе Солнца, не зная, что существуют и другие страны. Честно говоря, этого и сейчас не знают те, кто не находятся на важных государственных постах. Наша Мать говорит, что чужаки опасны, поэтому она оберегает нас от них, не давая знаний. Возможно, мы не покинули бы Солнечный Город, если бы наши запасы руды на истощились. Без руды наша промышленность встанет, поэтому Мать решила попросить у вашего Отца разрешение на разработку шахт.
Я боюсь, что были и другие причины, но нам не положено их знать. В последнее время Город сильно изменился. На улицах появилось больше стражи, многие продукты исчезли из магазинов, а Мать перестала появляться на улицах в своём портшезе. Несомненно, наша родина переживает не лучшие времена. Мы должны были наладить контакт с вашим народом. Миморо всего этого не знал: он был только моим защитником. Мужчины обычно выполняют роль телохранителей, важными делами заняты женщины. Но я была очень привязана к Мимору, ведь он мой двоюродный брат, и я хочу узнать, что с ним случилось. Я буду очень вам благодарна, если вы мне расскажете, мне же больше сообщить нечего».
Гордо и неприступно перекрестив руки, Астаэль в молчании сидела, отвернувшись, и её дивные золотистые волосы ниспадали ей на грудь, красиво очерчивая мягкие контуры длинной шеи.
Майту, дрожа, сидела на корточках подле кресла Тесоро и про себя молила, чтобы он не зашел дальше, чем вчера. У нее до сих пор болели бока, отмеченные синяками от его прикосновений. Он требовал подчиниться ему, отдаться ему, а Майту, всхлипывая, противилась и пыталась вырваться. Он не зашёл далеко, но и эта степень близости была ей неприятна.
Особенно сейчас, когда она сравнивала страшного, грозного Тесоро с тем обаятельным молодым преступником, которого ей надлежало выследить — и уничтожить. В свете новых обстоятельств она никак не могла примириться с тем, что Тесоро обладает такой страшной, всеобъемлющей властью над нею.
Её подбородок грубо приподняли вверх, черные зрачки Тесоро расширились, и она невольно дрогнула, отстраняясь, Ей казалось, что полный ярости зверь сейчас смотрит на неё, готовясь растерзать.
— Майту… что же ты так дрожишь?
— Я не дрожу, господин Тесоро, — прошептала она лживым голосом.
— Ты не умеешь врать, Майту, — голос сделался жёстче, — ты меня боишься? Я так неприятен тебе, Майту?..
— Я просто не могу… не могу…
Рука резко оттолкнула ее, и она, всхлипнув, отлетела назад, отчаянно цепляясь за холодные и скользкие плиты пола.
— Вранье, — отчеканил Тесоро, — я хорошо умею его распознавать. Можешь не трудиться, мне ясно, что тебе неприятна моя привязанность, а между тем ты, будь ты умнее, смогла бы кое-что получить взамен…
«Я могу сохранить ему жизнь», — прочла она в его спокойных глазах, и ей стало очевидно, что от такого предложения она не сможет отказаться.
Не сможет, даже если это будет стоить ей жизни. Никогда прежде Майту не подумала бы, что мимолётная привязанность сумеет так подчинить ее себе, заставив позабыть даже о самом главном — об инстинкте самосохранения.
Вот теперь этот торжественный и пугающий миг настал. Она жила уже не для себя — а для того преступника, и ее совершенно не волновало, что об её отважном самопожертвовании он вряд ли когда-либо узнает. Все это уже не имело значения — никакого.
Глава 6. Карта бита
Дэраэль привык к обществу чужачки.
Он привязывался к ней постепенно, но верно: никогда он не думал, что будет испытывать такие странные и двойственные чувства, как затаённая настороженность и просыпающееся любопытство, к этой девушке. Вначале она его раздражала, затем он потерял к ней интерес, а потом и вовсе неожиданно осознал, что привык к её тихому присутствию в берлоге Касиада, как к чему-то само собой разумеющемуся и милому. Она приводила комнатку в порядок: за две недели, проведённых ею здесь, стены украсились жёлтыми коврами, полы избавились от грязи. Никто из них не знал, как она умудряется из засохших горбушек хлеба, сыра и заплесневелых овощей соорудить вкусную похлёбку, но ели все, и с одинаковым аппетитом. При этом девушка общалась только с Касиадом, Дэраэль её, очевидно, ни в коей мере не интересовал. А вот он обратил на чужачку внимание только после того, как та продемонстрировала свои кулинарные таланты. Именно хозяйственность привлекала его в девушках, и однажды он жестоко ошибся, выбирая по этому принципу — когда взгляд его пал на чудесно готовившую Асиэль, а та, едва ее пригрели под своим крылом, стала строить глазки стражникам и властно покрикивать. Впрочем, у Асиэли была весьма странная философия: она была убеждена, что окружающие мужчины уже ей чем-то обязаны только из-за её пола.
Чужачка тоже держалась высокомерно, но ее высокомерие было иным. Астаэль относилась к Дэраэлю неприязненно потому, что он был преступником: похищение, спасшее ей жизнь, она не ставила ни ему, ни его друзьям в вину. За прошедшее время она освоила достаточно новых секторианских слов и теперь кое-как, с ужасным акцентом, могла выражать свои мысли, а не одни лишь примитивные желания. Правда, по большей части она предпочитала молча сидеть над свитками, что ей приносил из Отдела Касиад и, хмурясь, что-то сосредоточенно записывать. Дэраэлю редко удавалось её разговорить, и он старался не слишком явно обнаруживать своё желание сделать это, чтобы Астаэль не зазналась.
Сейчас они были в комнате вдвоем. Касиад ушёл в Отдел: притворяться покорным и тупым писцом, не знающим правды о собственном государстве, Картес увязывал немногочисленные пожитки Дэраэля в их новой обшарпанной квартирке, которую они выпросили в обмен на старую у знакомых преступников. Дэраэлю все-таки казалось, что за ним по пятам неотступно следуют, что у него с хвоста не слезают, несмотря на все его меры предосторожности. Враг знал Сектор так же хорошо, как и он сам, а быть может, даже и лучше него. У Дэраэля возникало такое ощущение, словно он играл в шахматы вслепую. Тревога и бессонница стали его постоянными спутниками. Он понимал, что ослабил бдительность и наверняка допустил немало промахов, а его враг этим воспользовался… Конечно, ведь он-то спокойно спал по ночам, как это делает всякий охотник, уже расставивший силки для бестолковой жертвы…
Дэраэль взволнованно прикусил губу, и чужачка чуть повернула к нему лицо. Её брови изогнулись вопросительной дугой.
— Что с тобой? — с грубым акцентом спросила она. — Ты выглядишь уставшим.
— Есть от чего устать, — невесело сказал Дэраэль, проведя ладонью по волосам, — ведь это из-за тебя, Астаэль, мы оказались втянуты в такие ужасные неприятности. Ты неглупая женщина и должна понять, что за твою голову наше правительство готово передраться. Я не знаю, почему, но мы не должны знать о вашем городе.