На этот раз — это точно конец
Шрифт:
Иногда я вспоминала предсказание ясновидящей Ирины, что моя любовь рядом… «Может быть, это Феликс?»
После того как в мои руки попали письма, адресованные Леле, я задумалась о своей неприязни к мужчинам и, кажется, впервые после нескольких лет обиды на родителей за развод призналась себе, что они поступили правильно.
— Девочка моя, — утешала бабуля меня в первое время после родительского развода, — не должны мужчина и женщина жить вместе, если между ними нет любви.
— А как же я? С кем же я? Ведь они мне дороги оба! — всхлипывала я и падала
— В тебе говорит эгоизм, ты хочешь, чтобы хорошо было тебе, а о том, как сложно было им последние несколько лет, не думаешь. Позволь им обрести личное счастье! Там, где счастливы родители, счастливы и дети!
— Я никогда не буду счастлива! Я буду жить отдельно от всех!
— Время покажет, поживем — увидим.
И вот теперь, кажется, наступило то самое время, о котором говорила бабуля. Я, словно Снегурочка, хочу любить, но где найти любовь, не знаю.
До конца рабочего дня оставался ровно час. Командировочная сумка застыла в ожидании путешествия и поблескивала рыжими кожаными боками. Я окинула хозяйским взглядом кабинет: сейф закрыт, ключ в надежном месте; разноцветные фиалки в крошечных кашпо политы; компьютер выключен из сети во избежание короткого замыкания; осталось только закрыть окно, но это чуть позже. Выдвинула ящик стола и достала пачку пожелтевших конвертов: я решила взять их с собой и еще раз перечитать, чтобы собрать как можно больше информации о Леле, — ведь мне предстояло найти эту женщину.
Позвонила Эллочка-людоедочка:
— Мария, Феликс Александрович у себя, он вас ждет.
— Спасибо, — в моем голосе зазвенели металлические нотки.
Я встала, взяла блокнот, ручку и вышла из кабинета.
Офисный коридор был пуст. Проходя мимо кабинета Дудина, я буквально поднялась на носочки, чтобы ступать неслышно, но не тут-то было. Дверь широко распахнулась.
— Метелкина, не стоит играть в разведчиков, ваши шаги слышны за сто верст.
— Может, это потому, что кое-кто сидит в засаде у двери? — выпалила я, понимая, что веду себя недостойным образом с руководящим составом.
— Утром я заеду за вами.
— Спасибо, в этом нет надобности, где находится аэропорт и во сколько вылетает самолет, я знаю.
— Вам виднее, — ответил Иван-дурак и прямо перед моим лицом захлопнул дверь.
Чувство ненависти вновь охватило меня, и я топнула ногой от злости.
— Феликс Александрович, можно? — приоткрыв дверь кабинета Богуславского, спросила я.
Феликс говорил по телефону и кивком пригласил меня в кабинет.
Я присела на диван в ожидании. Богуславский окончил разговор и внимательно посмотрел на меня.
— Маша, помнишь, я тебе сказал, что поручил провести расследование о появлении твоего фото в папках…Так вот, виновные найдены. — Феликс открыл папку, лежащую на столе, в ней находилось несколько фотографий. — Если интересно, смотри, остальное понятно и без слов, в каждом помещении установлены миниатюрные камеры, которые и помогли во всем разобраться.
Рассматривая фото, я почувствовала, как гнев подступает
— Феликс Александрович, у меня нет слов… Почему, за что?
— Так бывает. Я предлагаю их уволить.
— Не стоит этого делать: Вован птица высокого дизайнерского полета, такого специалиста сложно найти, а ваша секретарь для меня была и есть пустое место, как говорит моя бабуля: «Бог им судья».
— Не ожидал, что ты настолько великодушна.
— Не в этом дело, просто бумеранг всегда возвращается, каждый получит свое.
— Ну что же, как считаешь нужным. Я только не верил, что в этом виноват Иван, слишком хорошо его знаю.
— Феликс Александрович, а можно задать вопрос?
— Личный?
— Видимо, да. Кто такая Эллочка?
— Дочь матушкиной подруги, которая тяжелым камнем висит у меня на шее, но отказать матери и не взять эту бездарную особу на работу я не смог. Маш, давай я подвезу тебя до дома?
— Не откажусь.
Мы вышли из офиса вместе, как старые добрые друзья. Я обрела не только прекрасного руководителя, но и защитника, которого мне порой так не хватало.
Глава 23
Я стояла на уличной сцене в маленьком черном платье, декорированном вставками из люрекса. Поверх платья короткая белая шубка, которая едва доставала колен, на ногах сапожки с серебряными пряжками. У сцены много людей с букетами в руках. Я вижу, как Феликс и Иван о чем-то постоянно перешептываются, бросая загадочные взгляды в мою сторону.
— Если она узнает, скандала не оберешься, — тихо говорит Феликс.
— В том-то и дело, о нашей тайне и сюрпризе она никогда не догадается, — уверенно отвечает Иван.
— Ах так! Ну, я вам устрою сейчас концерт! — злорадно думаю я, быстро спускаюсь по ступенькам и покидаю сцену.
Мой уход остался незамеченным, я иду по тротуару, смотрю под ноги, и холодный ужас происходящего сковывает меня: куда-то исчезли сапоги, я босая, ступаю в мокрый снег и слышу, как он хлюпает под ногами. Снег сменился дождем, по щекам стекают ледяные капли, а может, это слезы? Мне одиноко. Я делаю несколько шагов и останавливаюсь в растерянности: передо мной дедушка в инвалидной коляске.
«Деда! Деда! Откуда ты здесь?» —кричу я и наклоняюсь к нему.
Он смотрит на меня грустным взглядом и исчезает…
«Ты где?», — зову я так громко, что просыпаюсь. Лицо мокрое от слез, подушка тоже.
«Какой странный сон!»
На часах начало пятого. Я выскакиваю из постели, словно на меня вылили чайник с кипятком: еще немного — и я опоздала бы на самолет. Хорошо, что сумка собрана с вечера, осталось в душ, выпить кофе и спуститься к ожидающему уже такси.
«Ромка, не скучай тут без меня», — обратилась я к попугаю.