На графских развалинах
Шрифт:
Яшка тем же путём начал пробираться домой. Уже возле самого окна он обернулся, и ему показалось, что верхушка сиреневого куста, росшего в саду возле бани, как-то неестественно сильно вздрогнула, точно её качнули снизу. Необъяснимое беспокойство овладело отчего-то мальчуганом. Он забрался в комнату, сам не зная зачем запер окно на задвижку и долго не мог уснуть, раздумывая о случившемся.
Должно быть, потом он заснул очень крепко, потому что проснулся как-то вдруг, рывком, от сильного шума и лая.
— Яшка, — кричала мать, — Яшка, да проснись же ты, дьявол!
Яшка вскочил, ничего не соображая.
Лай всё усиливался. Это уже был не простой лай собаки на проходящего путника, а отчаянная тревога, переходящая в остервенелый визг.
Нефёдыч, схватив со стены охотничью берданку, поспешно выбежал во двор.
Через полминуты лай сразу оборвался, и почти тотчас же раздался грохот выстрела.
Яшка не помня себя выскочил во двор. Навстречу ему попалось несколько человек соседей. Кто-то говорил:
— В баню пробрался какой-то человек. Должно быть, вор. Он ранил ножом собаку. Нефёдыч выстрелил, да мимо.
— А зачем же он пробрался в баню? Зачем он напал на собаку?
— Уж не знаю зачем, это вы у него спросите. «Ну и ночка! — подумал ошалелый Яшка, бросаясь к бане. — Ну и ночка сегодня, нечего сказать».
XIV
Ударом ножа Волк был неопасно ранен в верхнюю часть шеи. Отец с матерью учинили Яшке строжайший допрос о том, каким образом «отравленная» собака очутилась в бане.
Воспользовавшись благоприятным моментом, Яшка чистосердечно сознался, что Волк был спрятан им до поры до времени, и умолчал о том, где именно скрывался Волк. И так как иск к Волку не был утверждён судьёй, а кроме того, собака показала себя настоящим героем, оберегая в прошедшую ночь дом от неизвестного злоумышленника, то Волку была объявлена амнистия.
Встретившись с Валькой, который был осведомлён уже обо всём случившемся, Яшка потащил его в сад и там, остановившись в укромном местечке, сунул руку в карман.
— Смотри, Валька! Вчера мы ночью не разглядели, а сегодня утром я нашёл это, привязанное к ошейнику Волка.
И Валька увидел обрывок картины — нижнюю часть фотографии с пальмой. На оборотной стороне были, очевидно, вычерчены какие-то буквы, но разобрать их было невозможно, потому что кровь, стекавшая с шеи раненого Волка, запачкала всю эту сторону карточки.
— Как она попала на шею Волка?
— Дергач привязал! Он что-то хотел написать нам… Может быть, с ним случилось какое несчастье. Может, камень какой упал со стены и придавил его или ногу он в темноте свихнул себе.
— А почему только половина карточки?
Ничего не решив толком, ребята направились к «Графскому», чтобы на месте расспросить обо всём Дергача.
Возле поросшей плющом стены Яшка оставил Вальку разыскивать оставленные вчера ботинки, а сам полез наверх.
В тёмной кладовой он зажёг спичку, и сразу же ему бросились в глаза окурки. Он поднял один. Это был такой же самый окурок, какой он нашёл несколько дней тому назад в верхней комнате.
«Это исследователи-учёные были уже и здесь», — подумал он. Спичка потухла. Он зажёг вторую и дёрнул дверь, ведущую в полуподвал, — в подвале никого не было. Тогда Яшка выбрался обратно и засвистел условным сигналом. Гулкое эхо десятками фальшивых пересвистов ответило ему, но Дергач не отвечал.
Стало ясным, что Дергач исчез.
XV
Прошло два дня. Ребятишки построили Волку крепкую конуру, посадили его на цепь, и Волк официально вступил в должность сторожа Яшкиного дома.
О Дергаче не было ни слуха.
— Подался куда-нибудь дальше, — говорил Валька. — Помнишь, он в последние дни всё заговаривал об этом. Они ведь такие: кусок хлеба за пазуху — и пошёл куда глаза глядят.
— А почему же он не попрощался с нами?… И что он писал на обратной стороне фотографии?
Яшка вынул обрывок картины, повертел его и, решив, что здесь ничего всё равно не разберёшь, выкинул карточку на траву.
— Пойдём купаться, Валька.
Через десять минут после того, как ребятишки убежали, из калитки сада вышел Нефёдыч. В руках он держал кривой садовый нож, которым обрезал сухие ветви, и лопату.
Во дворе он остановился как раз возле того места, где недавно разговаривали ребята, и стал завёртывать цигарку. Взгляд его упал нечаянно на карточку, валявшуюся на траве.
— Ишь, ребята опять насорили, — проворчал он, поднимая обрывок. Он повертел находку в руках, вынул очки и, присмотревшись к поднятому клочку, развёл руками: — Ах ты, дьяволята вы этакие! Я-то ищу, ищу фотографию, по два раза на дню человек за ней наведывается, а они разорвали её. Пропала теперь моя пятёрка… Кому понадобится этакий обрывок? — Он сунул карточку в карман и, тяжело вздохнув, пошёл домой.
Когда Яшка и Валька возвращались домой к обеду, то, ещё не дойдя до ворот, услыхали лай Волка и крик отца.
— Да замолкни же ты, окаянный, ишь как разъярился!… Проходите, проходите. Не бойтесь, он на цепи.
Калитка распахнулась, и навстречу ребятам вышел какой-то незнакомый человек. Невысокий, слегка сутулый, с неровным рядом мелких зубов, оскалившихся в довольную улыбку. Правая рука его была перевязана бинтом.
Он искоса посмотрел на мальчуганов и круто повернул на противоположную сторону тротуара.
Во дворе Яшка столкнулся с отцом, державшим в руке новенькую хрустевшую бумажку.