На грани безумия
Шрифт:
Все было настолько идеально, насколько это было возможно, пока он не настоял на более крепких напитках. Я, наверное, должен был знать лучше – из меня действительно еще тот любитель выпить. Как правило, одна-две рюмки – и этого достаточно. Утрата контроля – не самое мое любимое чувство, но порой работа вынуждала тебя совершать всякое дерьмо, которое ты не хотел делать.
— Ты играл? — спросил я Джима, откинувшись назад.
— Нет, — ответил он. — Я люблю игру, но никогда не был достаточно хорош, чтобы играть больше, чем в запасном составе университетской сборной. А ты?
— В колледже, да, — сказал я с
— Это отстой, — посочувствовал Джим. В качестве своего рода соболезнования он заказал следующий шот, который мы оба опрокинули слишком быстро, чтобы успеть прочувствовать, поэтому нам потребовалось еще.
— Я всегда думал, что когда-нибудь буду играть за «Рэйдеров», — размышлял я. — Полагаю, что это не случайно... ну, ты понимаешь. Жизнь и дерьмо.
— Понимаю, — согласился Джим.
Я не думал, что он действительно понимал, с чем согласен, но это не имело значения. Мы выпили еще по одному шоту, и моя голова стала немного как в тумане. Я не пил часто, и поэтому алкоголь ударил в голову немного сильнее, чем я ожидал.
— Неделю назад меня уволили, — сказал я ему. — Я был охранником в торговом центре, можешь в это поверить? Это была в общем-то дерьмовая работа – в основном гоняться за воришками-подростками – но она позволяла оплачивать счета.
— Ты ищешь что-то другое? — спросил Джим.
— Ищу, конечно, — ответил я, подал бармену рукой знак приготовить еще два шота, так как пришла моя очередь платить. — Но найти – это совсем другое дело. Хотя, должен сказать, что мне нравится работа, связанная с охраной.
Мы приговорили еще пару шотов, обсуждали в большей степени всякую футбольную хрень и жаловались на экономическую ситуацию, пока бармен отеля, наконец, не выставил нас вон. Джим и я пожали друг другу руки, и он пожелал мне удачи. Я быстро настрочил номер своего сотового на обороте одной из картонных подставок, используемых в баре для пивных кружек, и попросил его позвонить мне, если он услышит о какой-нибудь работе.
Сразу же, как только Джим скрылся из виду, я толкнул вращающиеся двери, выбрался наружу и остановил такси, чтобы оно доставило мою пьяный задницу домой. Я на самом деле не планировал так много пить – мне не нравилось отсутствие контроля из-за опьянения – но это, похоже, сыграло свою роль в части, касающейся «связи» с Джимом.
Я ввалился в свою квартиру и пару раз чуть не упал на Одина, пока закреплял его поводок и выводил через заднюю дверь. У меня кружилась голова, и было так плохо, что как только Один оказался на улице, я решил наплевать на закон, запрещающий выгуливать собак без поводка и просто бросил петлю для руки. Один все равно никогда не убегал, и это дало мне возможность прислониться к стене здания и порассуждать о том, что лучше – выблевать все в кусты или на землю.
Если я забрызгаюсь, это будет плохо, поэтому я сманеврировал чуть ближе к кустам.
Один пошел делать свои дела, полил пару прутиков, которые весной, скорее всего, превратятся в кустарники, а потом наложил кучу рядом с тротуаром. Вот когда я понял, что не взял с собой никаких пакетиков для собачьего дерьма.
Ни за что на свете я не собирался проделывать весь путь
Я свистнул, и Один неуклюже подбежал ко мне. Я оглянулся вокруг, чтобы проверить, заметил ли кто-нибудь мое величайшее прегрешение, но вокруг никого не было. И как раз тогда, когда я подобрал конец его поводка для того, чтобы повести его обратно в квартиру, Oдин решил, что было что-то очень интересное около цветочной клумбы, недавно сооруженной в парке. Там не было никаких настоящих цветов и даже земли – просто большое нагромождение кусков сланца. В действительности, я не рассматривал возможность опустошить здесь свой желудок, но Один был более чем заинтересован в том, что находилось около груды камней. Я вздохнул и позволил ему продолжить – в любом случае, это было проще, чем идти.
Один, обнюхивавший землю, вдруг остановился и зарычал.
Я поднял затуманенный взгляд на двух подростков, которые шли по газону Лэйк-Шор-Ист-Парка между зданиями на Ист-Рэндольф-стрит. Вряд ли в такое позднее время они собирались делать что-то легальное, и то, как они смотрели на меня и подталкивали друг друга, настолько очевидно показывало их намерения, что это выглядело почти жалко.
Пожалуй, это было бы жалко при других обстоятельствах.
Обычно такая ситуация меня бы не беспокоила. Два сопляка, как правило, не создали бы много проблем, но я был пьян. Помимо этого, я был безоружен и в придачу чувствовал себя чертовски глупо.
Двое парней перешли на ту сторону дорожки, где было меньше света, но я все еще мог их видеть вполне хорошо. У одного были темные волосы и довольно мускулистое телосложение, а другой был меньше, худощавее, у него были рыжие волосы, и длинная грязная челка закрывала один глаз.
Темноволосый потянулся к заднему карману джинсов и вытащил что-то блестящее и острое. Если у меня раньше и возникли какие-то сомнения на счет их мотивов, то они тут же испарились.
Один снова зарычал, сделал пару шагов и стал между мной и двумя подростками. Мне пришлось немедленно пресечь это, поскольку последнее, что мне было нужно, – это чтобы собаку пырнули ножом. Я был не в том состоянии, чтобы везти его потом к ветеринару. Оттеснив Одина ногами, я сделал так, чтобы его массивное тело оказалось позади меня и частично в каменном саду.
— Давай сюда свой бумажник, — сказал парень, стоящий справа. — И тогда я, может быть, решу не оставлять тебя и твою дворнягу истекать кровью на улице.
Я раздумывал, сказать ли ему, что улица была всего в ста метрах, но отказался от этого. Другой парень заржал, и я просто слегка покачал головой. От этого моя голова закружилась, что заставило меня немедленно прекратить шевелиться. Сделав шаг назад, я снова чуть не споткнулся о чертову собаку.
— Мужик, ты влип, — сказал рыжеволосый парень. Смотря на его волосы, я не мог не вспомнить Дэвида Хассельхофа в фильме «Пираньи 3D». Он сыграл самого себя в жутко пошлом ужастике, который когда-то заставил меня смотреть Джонатан. В фильме актер постоянно оскорблял маленького рыжеволосого парня, который был слишком туп, чтобы выжить. На протяжении всего времени он называл его маленьким рыжим дебилом.