На грани падения
Шрифт:
Он заботился обо мне так, как будто это была самая естественная вещь в мире, и именно это было тяжело для меня, а не приступ паники.
Никто из нас не поднимал эту тему, и я не думаю, что кто-то из нас станет, но это не делало меня менее благодарной за то, что в тот день мне не пришлось проходить через это в одиночку.
То, что кто-то ещё знал о том, что случилось, странным образом освобождало. Это было похоже на то, что теперь, когда он знал, вся ситуация существовала не только в моей голове — она была реальной. Боль, которую это причинило
И если падение было реальным, то и подъём мог бы быть тоже.
До сих пор уроки верховой езды Брукса состояли исключительно в том, чтобы вместе запрягать и распрягать наших лошадей. Затем мы выводили их в загон для верховой езды и выгуливали. Когда мы возвращались в конюшни, мы распрягали их и выпускали Мэйпл и Фрайдэя на пастбище.
Ему, должно быть, это наскучило. Как у него хватало терпения проделывать всю эту работы по подготовке наших лошадей лишь для того, чтобы вывести их на прогулку, как собаку вокруг квартала, и затем привести их обратно?
Мне казалось, что он тратит время впустую на меня, но я была благодарна ему за то, что он не торопился, не заставлял меня оседлать Мэйпл… пока.
Я знала, что это должно было случиться.
Во время нашей запряги-и-выгуляй рутины мы с Бруксом разговаривали. Этот парень тусовался в нашем доме с тех пор, как я родилась, но это был первый раз, когда я проводила с ним время один на один. И мы разговаривали. Типа, реально разговорили. И когда мы разговаривали, я не думала о своём инциденте или последствиях.
Это помогало. Вероятно, даже больше, чем я бы хотела признавать.
Я многое узнала о Бруксе за последние несколько дней. Его любимыми фильмами были «Общество мёртвых поэтов» и «Сокровище нации» — два фильма, которые я определённо не ожидала. Я думала, что он скорее из тех парней, которые предпочитают «Старикам тут не место».
Его любимой группа была Bread, но если ему нужно было выбрать вторую любимую, то это была бы Brooks & Dunn или The Highwaymen.
Я узнала и другие вещи. Те, которые были вкинуты в наши разговоры, так что, вероятно, он даже не понял, что рассказал мне. Типа того, что его сводные браться больше совсем с ним не разговаривали. Он не виделся со своей мамой годами из-за его отчима, Джона. Пару лет назад кто-то в «Дьявольском сапоге» выразил ему свои соболезнования по поводу здоровья его мамы, так он узнал, что она прошла курс лечения от рака пищевода.
Теперь она в порядке, но он до сих пор не видел её.
Он попытался несколько раз сразу после того, как у неё наступила ремиссия, но Джон не впустил его в дом.
Взрослея, я знала, что семейная ситуация Брукса была не из лучших. Вот почему он проводил всё своё время на ранчо. Но слышать об этом, будучи взрослой, было по-другому. Сейчас это имело для меня большее значение.
И если мне было так тяжело только слышать об этом, я могла только представить, каково было Бруксу. Он был тем, кто пережил это.
Он заслуживал лучшего.
Было
До недавнего времени единственное, что я знала о Бруксе, было то, что он всегда был рядом. Я так завидовала, что он стал частью Клуба Парней Райдеров с моими братьями и папой, хотя он не был даже Райдером.
Я бы хотела, чтобы тогда я знала, как много это значило для него быть частью чего-то такого — быть частью нас.
Сегодня у нас был еще один урок, но только поздним утром. Гас воспользовался преимуществом дополнительных рук, которые Брукс был готов предоставить, так что воспользовалась возможностью позавтракать со своим папой. Я почти не видела его с тех пор, как вернулась домой, — он был занятым парнем.
Когда мы сели за кухонный стол, я с домашними блинчиками с шоколадной крошкой, он с зелёным смузи — Уэс действительно не шутил насчёт здоровья — я спросила про Брукса.
— Пап? — Мой голос был тихим, даже робким.
— Да, Картофелинка? — Он ответил, не понимая взгляда со своей утренней газеты. Я знала, что то, о чём я собиралась спросить, вызовет подозрения у моего папы, но мне нужно было знать, что он увидел в Бруксе.
— Что ты думаешь о Бруксе?
— Люк? Он хороший человек. А что? — Потому что на днях он целый час просидел со мной на полу конюшни, и мне нужно знать, нормально ли это.
— Наверное, мне просто интересно, почему ты, по сути, приютил его, когда мы были детьми.
Папа снял очки для чтения и опустил свою газету.
— Что за внезапны интерес?
Подозрение: появилось.
— Не знаю. Просто любопытно.
Взгляд, которым одарил меня отец, сказал мне, что он не был полностью убеждён в моем ответе, но он всё равно ответил:
— Люк бесстрашен. Когда Гас привёл его домой после школы, когда они были детьми, я знал, что он либо станет великим, либо он станет своим худшим врагом, как его отец, — папа продолжил. — В своё время я довольно хорошо знал Джимми. Он тоже был бесстрашным. Но никто никогда не возлагал на него никаких надежд. То, что начиналось как бесстрашие, с возрастом превратилось в безрассудство
Это имело смысл. Джимми Брукс не был известен как ответственный или уравновешенный парень.
— Но Брукс тоже был безрассудным, — сказала я, вспоминая времена, когда он калечил себя или делал что-то глупое. Например, когда он купил дерьмовый мотоцикл, гонял по городу без шлема и врезался в дерево, и всё это за один день. Это напугало моего папу и Гаса до чёртиков. Когда я вернулась домой, окровавленный и весь в синяках Брукс слушал одну из знаменитых речей Эймоса Райдера.
Зная то, что я знаю сейчас, я задумалась, бы ли у Брукса когда-нибудь хоть кто-то, кто бы заботился о нём настолько, чтобы наорать на него так, как мой отец в тот день.