На грани падения
Шрифт:
— Спасибо, Люк. — Я надеялась, что он заметил мою искренность.
— Это сделала ты, Эмми. Только ты.
— Я бы не сделала этого без тебя.
Да, оседлать лошадь и сделать пару прогулочных кругов отличалось от скачек вокруг бочек, но это было уже что-то. После того, как у меня так долго ничего не получалось, я чувствовала себя на вершине мира.
— Сделала бы. Я знаю это. — Он поднял руку и заправил прядь волос за моё ухо, а затем его рука коснулась моего лица. Его взгляд метнулся к моим губам, прямо как в тот вечер в хижине. В
Вот оно.
Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Я так сильно этого хотела.
Но не он.
Вместо этого, он отстранился, отвязал наших лошадей и повёл их обратно в конюшню.
10
Люк
Менее чем за две недели я чуть не поцеловал младшую сестру моего лучшего друга причём не один раз, а дважды. Я так сильно хотел поцеловать её, что это было жалко.
Я пытался убедить себя, что было лишь потому, что Эмми была симпатичной, а я давно не целовал женщину. Я не хотел этого. Но я знал, что это было неправдой. Между нами было что-то.
И Эмми не была просто симпатичной. Она была поразительна.
Где-то за последние две недели Эмми начала смотреть на меня так, будто я стоил чего-то, и я был опьянён этим чувством.
Наблюдая за тем, как вчера с каждым кругом вокруг загона её уверенность росла, я почувствовал, как натягиваются мои джинсы. И то, как она бросилась ко мне после этого?
Мне пришёл грёбанный конец.
На следующий день я написал ей, что у меня есть дела в баре, поэтому я не смогу покататься верхом. Это была правда. Я обычно не работал на ранчо по пятницам, потому что проводил целый день, готовя «Дьявольский сапог» к выходным.
Я сказал ей, что я буду занят пару дней, и мы можем продолжить во вторник. Это должно было дать мне время, чтобы привести мысли в порядок и перестать думать о том, какого было бы трогать её… везде.
Я чувствовал себя ужасно, бросая Эмми, но мне нужно было несколько дней, чтобы прийти в себя в том, что касалось её. Если бы я увидел Эмми в тот момент, когда чувствовал себя как сейчас, в моей голове не было бы никаких сомнений в том, что я бы поцеловал её. Я бы сделал нечто больше, чем просто поцеловал её.
Я хотел сделать Эмми своей во все смыслах.
Я хотел знать о ней всё, включая то, как она бы стонала моё имя.
Если мне казалось, что мы опасно близки, то я даже не хочу думать, насколько мы перешли черту.
Я вздохнул и провёл рукой по лицу. У меня было миллион дел, но я мог думать только об Эмми.
Этим утром Джо спросил у меня, почему я такой рассеянный, а я не знал, как ответить на это. Джо был хорошим парнем. Он работал в «Дьявольском сапоге» дольше, чем я жил, и он был единственной причиной, по которой бар выжил, пока им владел Джимми Брукс.
Когда мой отец оставил бар мне, я хотел отдать пятьдесят процентов Джо. Он заслуживал этого, но отказался. Мы остановились на разделении сорок пять и пятьдесят пять процентов. Казалось, это
Это также позволило мне продолжать помогать на ранчо, а это значило для меня всё.
Я почти отказался от бара. Я не хотел ничего от моего отца. Когда он умер пару лет назад, я уже прожил почти тридцать лет без него, и мне не хотелось начинать. Но когда банк объяснил мне, что это, вероятно, будет конец для бара — конец чего-то, что значило так много для стольких людей, даже если это было просто место, где они пели классическое кантри во всю силу своих лёгких, — я решил принять его.
Я также принял дом — одинокое одноэтажное бунгало, приютившееся среди деревьев за баром, примерно за километр. Земля, которой я владел, не была похожа на «Рэбл Блю», но иметь примерно сорок гектар, которые включали дом и бизнес, не было слишком убого для кого-то, как я.
Я точно не знал, как это всё оказалось в руках Джимми, но я бы солгал, если бы сказал, что не был благодарен.
Кто-то постучал в дверь моего кабинета. Я поднял взгляд, ожидая увидеть Джо. Вместо него, я увидел Тедди Андерсон.
Почему Тедди Андерсон была в моём баре в 10 утра в пятницу?
Почему Джо вообще впустил ей?
— Ты занят? — спросила она. Её волосы были собраны в её фирменный конский хвост, но выражение её лица было незнакомым. Она выглядела взбешённой.
Тедди была последним человеком на планете, которого я бы хотел разозлить. Они с Гасом, вероятно, были связаны в этом отношении. Вчера, когда Эмми рассказала мне о своём первом поцелуе и упомянула, что Тедди «позаботилась об этом», моей первой мыслью было, что она, наверно, отрезала член этому парню, а потом скормила его ему.
— Что случилось, Тедди? — спросил я. Тедди перешагнула порог моего кабинета и закрыла за собой дверь.
— Что происходит между тобой и Эмми? — Да, она не церемонилась. Блять.
— О чём ты говоришь? — Ответил я. Мой голос звучал нейтрально. По крайне мере, я старался, чтобы это было так.
— Хватит нести чушь, Брукс. Она рассказала мне о почти поцелуе в её хижине, а теперь ты даёшь ей уроки верховой езды? Она профессиональная наездница в скачках вокруг бочек. Я не думаю, что ей нужны какие-либо советы от тебя.
Эмми рассказала ей о хижине? Она бы не рассказала своей лучшей подруге, если бы это ничего не значило, так?
Дело не в этом, идиот.
— Ты можешь играть с любой девушкой, с которой захочешь. Почему ты путаешься с Эмми? — Она надавила, явно не принимая моё молчание как ответ.
— Я не путаюсь с ней, — ответил я честно. Я не путался с Эмми. Если уж на то пошло, то это она путалась со мной. С той секунды, как она вошла в мой бар несколько недель назад, похоже, что она выгравировала свой образ в моём мозгу и практически требовала, что я бы думал о ней 24/7.