На грани полуночи
Шрифт:
Завернули за угол. Мраморные ступени вели к обширному морю светло-бежевого цвета, в котором плавали острова в виде дивана и кресел. Главный остров составлял огромный черный кофейный стол. На нем лежала опрокинутая ваза, красные цветы рассыпались по светлому ковру… О нет. Вот дерьмо.
Из-за кофейного стола торчала нога. Босая. Синеватого оттенка.
Они сделали круг по комнате в совершенном молчании и уставились на то, что когда-то было профессором Беком.
Отсутствовала половина головы и часть лица. Под трупом
Кон глубоко вздохнул:
– Этого еще нам не хватало.
– Да уж, – согласился Дэви. – Не думал, что дела могут обернуться еще хуже.
Майлс покачнулся. Вторая кровавая насильственная смерть, увиденная им за день. И первая, что на пленке, уже выглядела паршиво.
Но, по крайней мере, он не ощущал тогда вонь.
Майлса замутило. Он рывком, споткнувшись, рванул с места. Выскочил за дверь, посреди газона упал на колени, и его вырвало на декоративный кустарник пахнущей кофе желчью.
Майлса трясло, выступили слезы, от чего стало не по себе, когда спазмы, наконец, прекратились. Он с трудом встал на ослабевшие ноги, вытер глаза и нос рукавом «Армани» Шона. В кармане чирикнул телефон. Майлс вытащил его и прочел сообщение.
мина пошла посмотреть телепатию. прости.
приют в аркадии. взяла маячок. код 42ВВ84 следуй по хлебным крошкам если хочешь пожелаймне удачи прикинуться что у меня есть мозги твоя син
Мир завертелся юлой. В глазах потемнело.
Чья-то рука тронула его за плечо. Майлс подпрыгнул и вскрикнул.
– Если ты закончил удобрять генетическим материалом газон Бека, может, пора убираться к черту отсюда? – спросил Кон. – Пока нас не уволокли?
Майлс выпрямился и протянул сотовый:
– Дэви, помнишь, ты сказал, что хуже уже быть не может?
Взгляд Дэви застыл от ужаса.
– И что?
Майлс отдал телефон:
– Так вот, ты был неправ.
Боль, боль, сплошная боль. Жгучая боль пронзала его, словно горячий нож, входящий в масло. Его привязали к какому-то креслу. Болело все тело, но расплавленный эпицентр сосредоточился в правом плече. Тип в окровавленном халате держал скальпель и клещи. Он подошел к Шону. Сделал надрез в плече и поковырялся в плоти.
– Твою мать, – зашипел, отдернувшись и натягивая путы, Шон.
Тип продемонстрировал зажатую в клещах окровавленную пулю и сварливо оповестил:
– Обычное ранение. Кость не задета.
Шон недоуменно уставился на мясника:
– Я что, умер и попал в ад?
Тот хмыкнул:
– Еще не совсем. Считайте, если хотите, что я устроил прелюдию.
Он отодвинулся в сторону и обвел радушным жестом комнату.
Сердце в груди Шона сжало тисками. Перед ним неподвижно лежала Лив, ее лодыжки и руки привязали кожаными ремнями к прутьям каталки.
Рядом стоял, лаская ее, Ти-Рекс. Он облизнул толстые губы, проведя рукой по внутренней стороне ее бедра.
– Прелесть, – сказал он. – Теплая, мягкая.
– Рано, Гордон, – предупредил Халат. – У меня на нее другие планы. Можешь поиграть с другой. После, конечно, когда мы закончим.
С другой? Что за черт? Шон насколько мог повернул голову и узрел тонкую девичью фигурку, скрючившуюся на полу. Девушку, лицо которой загораживали волосы, привязали к батарее. Она подняла голову.
Синди. Бедный глупенький мышонок. Новая волна скорби охватила Шона.
– О черт, милая. Выразить не могу, как жаль видеть тебя здесь.
– М-мне тоже, – запинаясь, откликнулась она. – Как и тебя.
Шон натянул ремни, сотрясая кресло.
– Так это ты, должно быть, Остерман? Червь-дерьмоед, убивший моего брата.
Тип опрокинул литровую бутыль с алкоголем на ватный тампон и протер руку Шона. Шон задергался от нового приступа дикой боли.
– Да, я Остерман, – подтвердил доктор. – Ведите себя спокойно, пока я штопаю.
– Какой смысл штопать меня? – возразил Шон.
– Я еще вас не убиваю, – пояснил Остерман. – Сохраню вам жизнь, на сколько могу. Не хочу, чтобы вы сдохли от какой-то дурацкой инфекции.
Прозвучало зловеще.
– Какого черта вам от меня надо?
– Ваш мозг. – Остерман проткнул иглой разорванную плоть. – Я заметно улучшил «Экс-Ког» с тех пор, как экспериментировал с Кевином. Он был уникальным образцом, знаете ли. Нашел новые мозговые пути, чтобы обойти нервное вмешательство, прямо с ходу, назло мне. Невероятно.
Шон охнул от боли.
– Перед тем, как вы прикончили его?
Остерман снова проколол плечо Шона.
– С тех пор я пытаюсь повторить эти результаты. И вот вы, генетическая копия Кевина Макклауда, здесь, собственной персоной. В вас гены должны были проявиться совершенно по-другому. Слышал, вы менее успешный, чем ваш брат-близнец.
При новом уколе Шон впился зубами в нижнюю губу.
– Ну это… как посмотреть. Я ведь выжил? Во всяком случае до сих пор.
– Возможно, вы правы, – захихикал Остерман. – И у вас есть определенная природная хитрость низшего уровня, которая отсутствовала у Кевина.
– Что вы сделали тем детишкам? – потребовал ответа Шон.
Его тошнило от боли, он перестал что-либо соображать от страха, но чертово любопытство все еще жгло.
Остерман содрал испачканные кровью резиновые перчатки.
– Несколько лет назад, применяя лечение в клинике психического здоровья, мне пришла в голову идея. Управляемая электрическая стимуляция определенных частей мозга вкупе с препаратом, который я назвал «Экс-Ког», дает то, что я называю «взаимосвязь». – Он надел серебристый шлем. – Это «венец хозяина». На вас «венец раба».