На грани полуночи
Шрифт:
Она замотала головой.
– На меня напал вовсе не Шон, мама. Ты должна мне поверить. Я не схожу с ума. И он тоже.
Мать печально воззрилась на доктора Хорста. Покачала головой.
Блэр сильнее сжал руки.
– Прости, Лив. Помни, я твой друг.
Запаниковав, она стала вырываться.
– Черта с два ты друг. Вы не можете так поступить со мной! Это незаконно!
– Боюсь, ты ошибаешься. – Голос Амелии приобрел насмешливый тон. – Мы можем доказать, что тебя похитили и подвергли внушению. Что над тобой физически и сексуально надругались.
– Вы идиоты! – вскричала Лив. – Шон не похищал меня! Он меня спас! Пусти!
Она бешено дернулась, топнула, попыталась ударить Блэра коленом в пах.
И ощутила укол в руку. Хорст нажал на поршень шприца для подкожных инъекций. Средство подействовало мгновенно, утихомирив ее неистовую отчаянную борьбу. Лив поплыла куда-то. Она не могла вспомнить, почему так важно держать сомкнутыми колени, поэтому позволила им подогнуться.
Блэр не дал ей упасть, с заметным усилием прижав к своей груди.
– Посадите ее в кресло-каталку, – скомандовал доктор Хорст. – Пусть отдохнет в смотровой, пока мы уточним детали с документами. Я хочу поместить ее в «Бельведер» к вечеру.
«Бельведер»? Психолечебница для пребывающих в депрессии, подсевших на наркотики светских цыпочек? Сборище сбрендивших богатеньких сучек? Где-то в глубине души Лив хотелось безумно захохотать, только эта часть души уже не подчинялась контролю.
Блэр сунул ее в инвалидное кресло, поправив ей болтающуюся голову. Лив уставилась ему в глаза в молчаливой мольбе. Он стянул парик Лив, увидел обкромсанные Ти-Рексом волосы. Покачал головой и вернул парик обратно.
Под воздействием лекарства она наблюдала, как растет и ширится стена, пока та не заслонила небо.
Лив плыла в голубизне, стремясь к кому-то, чье имя не могла вспомнить. Хотя помнила его лицо. Как он сиял (Здесь игра слов, имя Шона созвучно «шайн» – сиять. – Прим.пер.).
Открылась дверь из главного коридора, впуская полоску света и шум. Скрипнула большая тележка с огромными мешками из дерюги. Лив видела, как приближается это громоздкое сооружение. Она с трудом держала глаза открытыми, а рот закрытым. Не говоря уже о том, чтобы повернуть голову и посмотреть.
А потом она учуяла его, Ти-Рекса. Этот мерзкий ужасный смрад.
Внутри расцвел страх, отдаленный, но до ужаса реальный. Вот же беда. Шон. Наконец-то возникло имя. Она отчаянно ухватилась за него.
Какая жалость. Все героические усилия Шона свелись на нет, потому что Лив оказалась такой доверчивой дурой. Явилось чудовище, и она уже никогда не отблагодарит Шона за все, что он сделал. За его мужество, страсть и нежность. Таков он – и это истинная незамутненная правда.
К ней подобрался монстр, наряженный в форму медперсонала. Зловонное дыхание обожгло лицо Лив. Он наклонился ближе и лизнул щеку мокрым, как кусок сырого мяса, языком. Парализованная, она не смогла отстраниться.
– О, Оливия, как же я рад встретиться с тобой, – проговорил он хриплым шепотом, подхватил ее с кресла, сунул головой вперед в мешок, наполовину заполненный грязными простынями, и завернул в одну из них.
Размеренное поскрипывание колес – последнее, что услышала погребенная заживо в безвоздушной тьме Оливия, прежде чем потерять сознание.
Отслеживающее устройство Майлса показало, что телефон Лив торчит в Чамберлейнской больнице. Шон недоумевал, однако обрадовался: здание общественное, там она будет в относительной безопасности. По крайней мере маячок не мигал где-то в одиночестве на каких-нибудь задворках.
– Дай мне твои ключи, – потребовал он у Дэви.
Тот смотрел с сомнением.
– Если все обернется, как водится, тебя схватят копы, а мне придется вносить залог за твою бесполезную задницу, прежде чем я смогу получить обратно эти ключи. Не хочешь прежде посмотреть видеокассеты?
– Я пятнадцать лет искал это видео, могу подождать еще полчаса. Дай ключи.
Он повелительно помахал пальцами.
Дэви вздохнул и кинул Шону ключи. Тот поймал их, пролетел по лестнице, через кухню, где обитала мама Майлса, ловко ускользнув от нее, когда она пыталась умерить его пыл и сунуть бутерброд.
Он то и дело набирал номер Лив, несясь по городу. Нервы натянулись так, что Шон еле сдерживался, чтобы не завопить.
«Ответь, – умолял он Лив. – Ради Бога. Сжалься надо мной».
И так вздрогнул, когда ответил чей-то голос, что чуть не врезался в задний бампер едущего впереди автомобиля.
– Лив? – проревел он. – Где ты, черт возьми?
В следующее мгновение едкий голос ответил:
– Она там, где ей и положено, мистер Макклауд. Под защитой своей семьи, подальше от вас.
– Кто это? – рыкнул он, потом его осенило, как будто стукнули головой о наковальню. – О, Боже. Не говорите. Вы мама Лив?
– Да, я мать Оливии. Пожалуйста, больше не пытайтесь приближаться к моей дочери. Иначе вас задержит полиция.
– Поверить не могу, – прошипел он. – Что вы сделали? Выманили новостью, что кто-то из вас болен? Поэтому она и в клинике?
– Слабое здоровье моего мужа – не ваше дело.
– Слабое здоровье, чтоб меня. Поверить не могу, что она купилась, впрочем, Лив всегда заботилась больше о вас, ребята, чем вы заслуживаете. Дайте трубку Лив. Позвольте мне с ней поговорить.
– Нет, – ликующе воспротивилась женщина. – Она отдыхает. Она перенесла тяжкие испытания. Я не позволю ей говорить с вами. Никогда.
– Как вы собираетесь ее остановить? – спросил Шон. – Ей уже тридцать два.
– Да, и у нее хрупкая психика. Она легко подпадает под влияние сильных доминирующих личностей.
У него перед глазами пронеслись картинки: полуобнаженная Лив, продирающаяся через лес, визжащий окровавленный убийца, когда она разряжает «беретту» в Ти-Рекса.
– Ага, как же, – пробормотал Шон.