На грани потопа
Шрифт:
Командующий фрегатом «Чандэ» капитан третьего ранга Тинь Ю слыл человеком осторожным и предусмотрительным. Но и он купился на уловку, придуманную шкипером «Орегона» и блестяще разыгранную участниками «палубного шоу». Наблюдая в бинокль за высадкой абордажной команды, проходящей без малейших признаков сопротивления со стороны экипажа дряхлого лесовоза, давно отплававшего все сроки и годного только на металлолом, капитан позволил себе расслабиться и успокоиться. Его, правда, несколько озадачила неожиданная смена флага: вместо трехцветного иранского на флагштоке появилось красное полотнище с пятью золотыми звездами — точно такое же полоскалось над кормой его собственного корабля. На всякий случай Тинь снова поднял бинокль и буквально оцепенел от изумления и неожиданности, не веря своим глазам. Казавшийся безобидным
— Огонь! — истерически завопил капитан. — Убейте этих двуличных псов!
— Перезарядить установки и торпедные аппараты! — рявкнул в микрофон Кабрильо. — И шевелитесь, если не...
Грохот орудийных выстрелов оборвал его речь. Скорострельные пушки «Чандэ» выпустили по обидчику первую порцию ответных гостинцев. Промахнуться с такого расстояния китайцы не могли, и залп точно накрыл цель. Один из снарядов начисто срезал грот-мачту, другой разнес вдребезги верхнюю часть ахтерштевня, частично повредив рулевое управление. В нескольких местах от раскаленных осколков воспламенился древесный мусор. Ущерб серьезный, но пока терпимый.
Заговорили до сих пор молчавшие зенитные автоматы фрегата, поливая свинцом борта и палубу лесовоза. Кабрильо непроизвольно пригнул голову и тут же услышал в наушниках голос Линды Росс.
— Ненавижу сообщать плохие новости, капитан, но система наведения ракетных установок выведена из строя огнем противника.
— А торпеды?
— Будут готовы к запуску через две минуты.
— Передайте заряжающим, пусть постараются управиться за одну! Макс, ты меня слышишь?
— Слышу тебя, Хуан, — флегматично откликнулся Хенли.
— Что в машинном?
— Пару труб пробило, но с ними мои ребята сами управятся.
— Срочно заводи машины и жми на полный. Надо рвать когти, пока эти чертовы китаезы не разорвали нас в клочья!
— Будет сделано.
Шкипер только сейчас заметил, что больше не слышит уверенного чмоканья «эрликонов». Повернув голову, он в немом отчаянии уставился на спаренную установку, ранее прятавшуюся внутри пустого контейнера, стенки которого одним нажатием клавиши откидывались на все четыре стороны, как лепестки придуманного кубистами цветка. Стволы по-прежнему были нацелены на вражеский корабль, но от перебитого шальной пулей кабеля, по которому проходил сигнал с пульта, осталась лишь тонкая жилка. Кабрильо точно знал, что лишившийся возможности отвечать на огонь огнем «Орегон» обречен на гибель. От орудий «Чандэ» его не спасут ни уже заработавшие двигатели, ни отвага и самоотверженность команды.
Вспомнив о команде, капитан перевел взгляд на палубу. Все свободное пространство у трапа устилали неподвижные окровавленные тела. В продолжавшейся менее двух минут схватке полегли все — и защитники, и нападающие. Кабрильо горестно вздохнул да так и замер с открытым ртом, позабыв выдохнуть. От груды убитых и раненых внезапно отделилась чья-то фигура, тяжело поднялась на ноги и побрела, пошатываясь, к умолкнувшим «эрликонам».
Бронежилеты не уберегли Джеймса и Мидоуза от новых ранений, пришедшихся в ноги и не позволивших им продолжить драку. Поверженные бойцы кое-как отползли в сторону и укрылись за контейнером, после чего благополучно отключились. Прислонившийся спиной к фальшборту Эдди Цзинь с простреленной в двух местах правой рукой, морщась от боли, оторвал левой кусок подкладки своей куртки и заткнул импровизированным тампоном сочащиеся кровью отверстия. Джордино валялся чуть поодаль в близком к коматозному состоянии. Итальянца ни одна пуля не задела — его съездил по макушке прикладом последний
Питту тоже здорово досталось, и он на несколько секунд вырубился, но быстро пришел в себя и первым делом удостоверился, что его друг и напарник жив и должен в скором времени очухаться самостоятельно. Затем скинул стесняющую движения куртку, в рукава которой были засунуты туго свернутые и обвязанные проволокой куски поролона с набитыми ватой резиновыми перчатками на концах, и с трудом поднялся на ноги. В голове уже прояснилось, и он сразу оценил круто изменившуюся обстановку. Стрельба продолжалась, только теперь она велась со стороны противника, а «Орегону» нечем было ответить. Питт выругался и потащился к молчащим «скорострелкам», одной рукой держась за задницу, снова прошитую навылет и снова китайской пулей — всего дюймом выше первой дырки, полученной на озере Орион и до сих пор заклеенной пластырем, — а другой сжимая автомат с полным магазином, позаимствованный у убитого старшины, не успевшего сделать ни одного выстрела.
С высоты капитанского мостика Хуан Кабрильо в немом изумлении сопровождал взглядом мощную фигуру Питта, шагающего в полный рост, не обращая внимания на град снарядов, изрыгаемый пулеметами «Чандэ». Смертоносный свинцовый шквал обращал в щепки деревянные ящики и бревна в принайтовленных к палубе штабелях; осколки то и дело со свистом проносились мимо в дюймах от виска. Уцелеть при таком интенсивном обстреле практически невозможно, но Питт, словно заговоренный, уверенно продвигался к цели и достиг ее, не получив ни единой царапины. Укрывшись за броневым щитком установки, он повернулся к мостику в профиль, и Кабрильо невольно вздрогнул. Никогда прежде ему не доводилось наблюдать такую сатанинскую ярость, свирепую решимость и полное пренебрежение к смерти на человеческом лице.
Вскинув автомат, Питт короткой очередью отстрелил остатки кабеля, удерживающего стволы пулеметов в фиксированном положении, и ухватился за рукоятки наведения, правая из которых совмещалась с гашеткой. Стрелять из «эрликонов» обычным способом изначально не планировалось, но шкипер на всякий случай приказал установить и механизм ручного управления. Сегодня его предусмотрительность оказалась поистине пророческой. Подобно отправленному в нокдаун боксеру, бодро вскакивающему с пола ринга при счете «девять», «Орегон» внезапно ожил и вновь начал отвечать на удары соперника.
— Куда ты бьешь, идиот?! — в отчаянии завопил Кабрильо, когда первые очереди «эрликонов» прошлись по броне орудийной башни «Чандэ», но приникший к прицельной рамке Питт не мог, разумеется, расслышать ни слова.
Капитан разгневался не без оснований. В том критическом положении, в котором сейчас находилось судно, наиболее логичным и разумным со стороны стрелка было бы постараться подавить малокалиберную артиллерию противника. Питт же вместо этого сосредоточил весь огонь на пушках, защищенных от обстрела толстыми листами легированной стали. Впрочем, Кабрильо быстро разгадал безумный замысел стрелка, но легче ему от этого не стало. В условиях морского боя даже в полный штиль самый лучший в мире снайпер едва ли может рассчитывать на удачу, пытаясь поразить цель диаметром в сто миллиметров. Шкипер, однако, не учел в своих рассуждениях того обстоятельства, что при общей скорострельности «эрликонов» в тысяча четыреста выстрелов в минуту теория вероятности работает в данном случае на руку Питту. Сразу три пули подряд вошли в жерло одного из орудий фрегата и ударили в боеголовку находящегося в казеннике снаряда за микросекунду до его вылета из ствола.
Последствия оказались ужасающими. Взрывом сорвало переднюю броневую плиту башни и разнесло в клочья орудийный расчет. И тут же, словно в унисон, еще две торпеды с «Орегона» вонзились в правый борт «Чандэ»; причем одна из них вошла в уже имеющуюся пробоину и сдетонировала в недрах трюма, разворотив днище ниже ватерлинии. Гигантский столб огня и водяных брызг взметнулся над обреченным кораблем, на несколько секунд скрыв его от глаз наблюдателей. «Чандэ» затонул ровно три минуты спустя — ушел на дно молча, без единого выстрела, окутанный клубами черного дыма, смешивающегося с ночным мраком и заслоняющего звезды.