На грани просветления. Часть 1. Далеко не начало
Шрифт:
– Это неинтересно, вы вот что скажите: – маг испытующе сощурился, щипая острую бородку, – если этого Грызю в самом начале убили, у него же при себе осталось оружие, почему вы им не воспользовались?
– Ага, чтобы какую нибудь заразу подцепить?! Чтобы потом про меня говорили – вождь Каззад Лишайный?! Я и так после его сапога полчаса волчьей ягодой натирался и в горном ручье мылся… Да-да, не делайте таких глаз, орки тоже моются, у нас в пещерах отличные парные есть…
– Молча-а-ать!!! – Тоцеус, остервенело швырнул измятый платок под ноги. – Всем молчать! Это все бред! Что вы несете?! Что это
– Моя все поняла. – Маленький шаман спокойно попыхивал костяной трубочкой. – В сапога послание, однако, лежит.
Маг сунул руку внутрь сапога:
– Хм, а здесь есть потайной карман…
Часом раньше в десяти милях западнее.
– А-а-а!!! – Тревиг вдруг остановившись – схватился за голову.
– Что, нога болит? – Спросил поддерживающий его под локоть товарищ. – Говорил же – давай мазь сделаю, и не отвалится у тебя нога, и лишняя не вырастит. А так, тащить тебя, задолбался уже.
– Забыл… Совсем забыл! – Следопыт стал громко бить себя по лбу посохом. – Хромой дурак! Нам нужно вернуться за сапогом!
Ярикс в раздражении хлопнул себя по животу, в ответ тот заколыхался протестующее заурчав.
– Нафига? Мы почти уже пришли к дороге, жрать охота, к тому же темнеет и ты сам сказал – что сапог тебе не нужен.
– Ты нее понимаешь… – Следопыт стал рассеяно тереть быстро растущую на лбу шишку.
– Да, разгидроводородь тебя в бензопирене! Не понимаю!
– Это секрет… Там письмо… – Зашептал Тревиг, но разозлившийся алхимик перебил его:
– Ну конечно, как же я это я сразу не догадался?!
– Письмо государственной важности… Понимаешь?..
– Да понятно все… Я, тупой, толстяк…
Ярикс безразлично отвернулся и пошел в сгущающуюся тьму.
У Тревига оборвалось что-то внутри…
«Бросил… Не поверил и бросил… Или просто устал возится… Да … Так мне и надо, горе герой… Лучше теперь сгинуть в этом лесу… Или бросится в пропасть в кратере?.. Нет, сам я даже до пропасти не дойду…».
Юный следопыт тяжело вздохнул, и, закрыв глаза, уже не сдерживал слез…
– Щас факелы делать будем, я такой состав знаю – всю ночь гореть будут. Тебе что, что-то в глаз попало?
– Нет, я плачу… Ты мне так помогаешь… Свой экзамен даже забросил…
– Так первое настоящее приключение началось в жизни, к тому же – государственной важности. А зеленое, и тухлое, можно и в старости поискать. Во, хорошо горит. Ну, идем?
– Идем!
И они пошли, по старой северной дороге… Начинающий следопыт – прихрамывая, опираясь на посох. И начинающий боевой алхимик, держащий от себя подальше факел, который громко трещал и разбрасывал большие синие искры, угрожая устроить грандиозный лесной пожар…
Вне стандартного времени в запределье. Лавовый дворец темного повелителя.
Самоцветные стены дворца, висели в пространстве по отдельности. Они, то соприкасались, с еле слышным звоном, то разлетались немного кто куда, и сквозь образовавшиеся щели был виден бушующий, бескрайний, вечный океан…
Вместо пола – озеро лавы. Этакая клокочущая огромная лужа из драгоценных металлов, парящая все над тем же океаном… А на ее поверхности, островок из черного брильянта. С уютным ковриком, письменным дубовым столом, солидным кожаным креслом, книжным резным шкафом, золотой статуэткой дракона возле пузатой чернильницы и другими подобными вещами, которыми обычно обставляют рабочий кабинет авторитетные люди.
Крыши у дворца не было, взору наблюдателю открывалась сама бездна, с мерцающими звездами, галактиками… Да с целыми ожерельями созвездий, и мега-гигантскими существами, что эти созвездия поглощали и изрыгали…
За столом в белом кимоно сидел взрослый-молодой человек, с трехдневной щетиной, и что-то быстро писал серебряным пером. Оное не касалось листка, но на бумаге появлялись буквы, и если пишущий, из-за спешки не аккуратно выводил линии или вообще совершал грамматические ошибки (с адским у него было не очень), буквы сами подтягивались, выравнивались и исправлялись…
А если автор затруднялся с написанием, подсказывали… точнее подпоказывали, подходящее слово.
Письмо архидемону Драггану в адский предел, писал сам повелитель тьмы Анарион Первый. Почему первый? Да как-то повелось, что все повелители тьмы, захватив власть, назывались первыми. Ну, кроме Альмага…
Отложив необычное перо, повелитель коснулся барельефа морды льва, на краю стола. Та сразу же отозвалась мурлыкающим голосом:
– Слушаю повелитель.
– Администратора Вильмана ко мне.
– Выполняю.
Из большого зеркала напротив стола, шагнул скользкий тип с франтовскими усиками, в строгом сером костюме и маслянистой улыбкой на бледном лице:
– Вызывали повелитель?
– Где крыша? Куда ее все время уносит? Я сто раз говорил, что меня от бездны тошнит… Меня укачивает, в конце концов… И Левиафан, вон, все время рожи корчит.
В подтверждение чудовище выплюнуло созвездие муравья и показало все три извивающихся языка.
– Милорд, это была не крыша, а тент от дождя. Тут в принципе крыши нет, ваш дворец последний писк дизайнерской моды. Ни у богов, ни у демонов, ни даже у иных такого нет. На краю бездны, над бескрайнем, вечным океаном… Бесценным самоцветом сверкает ослепительный…
– Хватит, признайся, ты получил что-то от контракта на стройку?
– От вас ничего не скроется повелитель, но я в первую очередь заботился о вашем имидже…
– А кто же о моем комфорте позаботится?
– Вам не обязательно все время здесь работать и тем более жить, это дворец для аудиенций, для хорошего впечатления, а для комфорта много других мест есть…
– Я хочу в одном доме и рабочий кабинет, и столовую, и спальню, и приемную. И туалет, в конце концов.
Тут их внимание привлек Великий Змей, который с чего-то обозлился на Левиафана, и погнался за ним, расшвыривая созвездия. Они пробежали полнеба, разбудили быка Лунорога, толкнули прекрасную Деву Ю, собирающую ожерелье из одних белых звезд, и уже было нырнули за горизонт… Как Левиафан вспомнил, что он тоже не менее великое чудовище чем Змей. Вдохновленный этой мыслью, он извернулся и цапнул преследователя за хвост. Змей беззвучно взревел (звук в космосе не распространяется), и они сцепились как два дворовых кота на чердаке из-за рыбьего хвоста.