На грани риска
Шрифт:
9 марта
К северу от лагеря, метрах в семидесяти пяти, ночью образовалось разводье, а на северо-востоке опять загудело. Лед перешел в наступление. Грохот то нарастает, то, чуть утихнув, возобновляется с новой силой.
Мгновенно растут гряды торосов. И невольно задумываешься: а не придется ли снова удирать? Стих ветер. Температура повысилась до минус 25o. Небо очистилось от туч, и мы почувствовали настоящую весну, несмотря на тревоги, вызванные новой подвижкой полей.
10 марта
Чтобы окончательно не угореть, я поднимаю откидную дверь, и в палатку вместе с клубами холодного пара врывается солнечный луч. Он заливает ярким светом койки, развешанные куртки и унты, пробирается по лохматым отсыревшим шкурам, в самые затаенные уголки и вдруг вспыхивает в стеклах заветных бутылок с шампанским.
Непрерывные подвижки очень беспокоят Сомова. Пользуясь хорошей погодой, он распорядился разведать ледовую обстановку вокруг лагеря. Разведчики наши вернулись вконец расстроенными. Старый наш аэродром перемолот до неузнаваемости, а новый, на который садился Мазурук, сломан и частично унесен неведомо куда.
В общем, сказка про белого бычка. Опять со всех сторон торосит. Потрескивает лед под ногами. Даже всезнающий, всеведущий Яковлев не может дать гарантию, что лед не разверзнется под палаткой.
После некоторого перерыва, вызванного февральскими событиями, мы вновь тщательно соблюдаем правила гигиены: моемся, чистимся, бреемся. Даже бородачи, к которым с некоторых пор принадлежу и я, стали тщательно подстригать свои бороды. Но вид у нас все-таки очень неважный. Из протертых местами брюк торчат клочки меха, швы на куртках расползлись, унты стерлись до ранта, свитеры почернели от копоти, растянулись и посеклись. О моем костюме и говорить нечего. Он так просалился и прокоптился, что стал водонепроницаемым. Миляев утверждает, что мне не страшно никакое разводье, ибо я просто не могу в своем костюме утонуть.
У Щетинина снова ангина. Я пичкаю его лекарствами, заставляя по сто раз на день полоскать горло.
11-12 марта
И все же весна есть весна. Это особенно чувствуют щенки. Они носятся вокруг палаток, играют с консервными банками, гоняются друг за другом, методично покрывая снег вокруг лагеря желтыми "кружевами". Воздух напоен солнечным светом. Все вокруг искрится, блестит, переливается, на южных скатах палаток снег полностью стаял, обнажив изрядно выгоревший, еще достаточно черный кирзовый тент. Гидрологи установили над новой лункой лебедки и теперь сутками пропадают в рабочей палатке, стараясь хоть как-то наверстать упущенное. Взорвав лед на краю лагеря, они при активной помощи бригады добровольцев подготовили вторую лунку. Легкий ветер влечет нас к северу. Миляев, повозившись с теодолитом, определил, что мы пересекли 81o и почти побили собственный рекорд, достигнув 81o34' северной широты.
13 марта
И все-таки арктическая природа прекрасна. Надо быть истинным поэтом, чтобы описать всю прелесть закатов, когда горизонт тонет в пурпуре и его тонкая, словно прочерченная тушью, линия отделяет небо от земли. И чем выше по небосклону, тем мягче краски: нежно-розовые и опалово-желтые постепенно переходят в зеленовато-голубые. И, будто купаясь в этом океане красок, лениво вытянулись неподвижные синие вечерние облака. А там, где гаснущие розовые тона переходят в нежно-голубые, ослепительно горит Венера, над которой кокетливо изогнулся молодой месяц.
17 марта
Сегодня в лагере торжественное событие. Поднимаем новый флаг. Он медленно ползет по дюралевой мачте, расположенной в центре лагеря. Трижды звучит залп из карабинов, пистолетов и ракетниц. Старое, заслуженное полотнище, истерзанное ветрами, иссеченное снегом, Сомов прячет в ящик, где хранятся самые ценные реликвии станции.
Зима не сдает своих позиций: мороз держится под тридцать, но все же заметно, как начинается постепенное пробуждение от зимнего оцепенения. Как-то по-особому голубеют льдины. Прикрытые корочкой снега, они напоминают огромные куски рахат-лукума.
27 марта
Даже на льдине жить надо по возможности с удобствами. Вероятно, это решение созрело одновременно у всех четверых - Сомова, Гурия, Сани и меня. Мы притаскиваем изломанную пургой гидрологическую палатку, и после некоторых усилий удается придать ей вполне приличный вид. Но прежде чем она станет камбузом и кают-компанией, придется совершить специальный поход в старый лагерь за "мебелью", оставшейся в фюзеляже. В сопровождении всего собачьего семейства, впервые участвующего в столь далеком путешествии, мы бродим по старому лагерю, напоминая археологов, то и дело радостно восклицая от неожиданных находок. Мы доверху нагружаем нарты, лодочку-волокушу, а то, что не уместилось, укладываем на лист дюраля и привязываем веревкой. Обратный путь с тяжелой поклажей кажется бесконечным. Наконец мы сваливаем все наше добро у палатки, на которой уже висит табличка "Кают-компания". Длинный обеденный стол занял больше половины круглой палатки, а место под иллюминатором отвели большому деревянному ящику, превратившемуся в шкаф для посуды и разделочный стол. Чтобы пол не подтаивал, снег расчистили до самого льда и на этот зеленый паркет настелили фанеру и кусок брезента. По углам я натыкал свечей, и при мерцающем свете их желтовато-оранжевого пламени новый камбуз приобретает даже своеобразный уют.
Запасы мяса 23 марта пришли к концу, но зато ледоисследователи добыли "кабана". Добыча у них была знатная: ледяной монолит имеет толщину 1 метр, длину 60, ширину 70 сантиметров. Еще 19 марта гляциологи присмотрели участок на толстом однолетнем поле. Четыре дня подряд они извлекали "кабана". Сначала долбили пешней шурф, затем двуручной пилой выпилили монолит, наконец, призвав в помощники Миляева, Курко и Гудковича и захватив с собой нарты, веревки и пешни, отправились за добычей.
– Ох, нелегкая это работа - из болота тащить бегемота, - сказал, отдуваясь, Миляев, после того как третья попытка не принесла успеха.
– Давай, хлопцы, еще раз ухнем, - сказал Гурий.
Все еще раз налегли, и "кабан" наконец выполз из "своей норы". Нарядно-голубой ледяной куб весом, наверное, с полтонны взгромоздили на нарты и потянули в лагерь, где ледоисследователи загодя поставили старенькую брезентовую палатку, разместив в ней прессы и прочее оборудование для исследования физико-механических свойств льда.
Я произвожу очередной медицинский осмотр и выдаю каждому по стопке женьшеневой настойки. Все с удовольствием принимают мой элексир, утверждая, что у них сразу пропадает вялость, появляется аппетит и улучшается работоспособность. Я и сам начинаю верить в ее чудодейственные свойства.
25 марта
Едва солнце исчезло в облаках, сразу похолодало. При ветре 6-8 метров в секунду мороз 28 градусов "работает" как пятидесятиградусный. Но, что поделаешь, надо приводить в порядок дорогу на "пропавший" аэродром. Оказалось, что Комаров ошибся и поле, на которое садился Илья Павлович, целехонько, если не считать десяти трещин и трех подвигов, требующих пустякового ремонта.
30 марта
Долгожданная баня. Ее натопили, не жалея остатков бензина, и отмылись на славу. Правда, под занавес Курко умудрился перекачать паяльную лампу, и она, вспыхнув, опалила ему обе руки. Костя примчался ко мне на камбуз, размахивая кистями. Они багрово-красные, покрыты пузырями. Настоящий ожог второй степени.