На границе тучи ходят хмуро...
Шрифт:
Мосин едва удержался от недовольной гримасы, после чего хоть и вежливо, но решительно отказался, вернее, попытался это сделать: тигриные глаза и манеры поручика буквально замораживали своей вежливой властностью.
– Что, простите?
– Так сколько же вам надобно патронов, Сергей Иванович? На данный момент?
– Признаться, я не вполне понимаю, зачем вам это, но извольте – еще никак не меньше полусотни!
– Всего-то? Ерунда какая! Через десять минут я вам сотню занесу.
Перебирая (даже не через десять, а всего через пять минут) новенькие патроны с тупоносой пулей из аккуратно надорванной бумажной упаковки, Мосин не удержался и удивленно спросил:
– Не
– Он у меня и сейчас есть. Только это патроны не от Петербургского завода, а из Сестрорецкого – Российской оружейной компании. И порох не Охтинского завода, а французского производства. Кстати, совсем забыл предупредить – навеска заряда немного больше привычной вам.
– Как?!
Вот так понемногу, можно сказать «тихой сапой», Александр разговорил обычно замкнутого в себе оружейника-конструктора, и уже через полчаса они вполне нормально общались, доверительно обсуждая недостатки бельгийской винтовки. Последнее оказало на оружейника просто-таки целительное воздействие, схожее по своему действию с мифическим эликсиром жизни: появился здоровый румянец, речь приобрела невероятную живость, а усталость просто испарилась, как будто ее и не бывало. Закончилось все тем, что капитан Мосин и поручик Агренев решили прогуляться на стрельбище и оценить в деле работу друг друга, после чего ненадолго разошлись: Сергей Иванович отправился за последней модификацией своей винтовки, а князь – к себе в комнату, распаковывать свою «агрень» и заодно прихватить еще пачку патронов. Уже на стрельбище, когда Александр только достал из чехла винтовку, Мосин едва заметно погрустнел, но все еще держался молодцевато. Пока поручик набивал три магазина, он успел быстро осмотреть ее и, когда все было готово, молча вышел на огневой рубеж и приступил к близкому знакомству.
Гданн, гданн, гданн…
Князь тем временем взял в руки однозарядку с уже примкнутым игольчатым штыком, оценил внешний вид, приложился…
«Тяжеловата. Или это меня так «агрень» избаловала? Ложе неудобно держать, а развесовка… м-да, видно, что в спешке делали. Проверим в работе?»
Приклад после выстрела ощутимо впечатало в плечо, хотя он его и «давил», а пуля продырявила бумажную мишень несколько выше, чем он целился. К тому моменту, когда его соперник по конкурсу опустошил последний магазин, Александр отстрелял пять патронов и добился-таки попадания в центр мишени, облегченно отложив оружие в сторону – продолжать стрельбу не было никакого желания. Раскрасневшийся конструктор последовал его примеру, после чего тщательно разгладил на своей форме все складки и морщины, вздохнул и печально резюмировал:
– Прекрасное оружие. Несмотря на то что мы некоторым образом соперники, я обязан отдать должное – ваша винтовка очень хороша! Вы позволите ее освидетельствовать?
– Отчего же нет? Но не будет ли уместно это устроить в мастерских?
– Да-да, вы, безусловно, правы.
Пока они шли, Александр напряженно размышлял: подсказать Мосину необходимые изменения в конструкции его винтовки? Точно он не помнит, но Сергею Ивановичу вполне достаточно просто объяснить, что требуется изменить и как это должно выглядеть, хотя бы примерно. Уж оружейнику его класса будет вполне достаточно и общей идеи. Или промолчать?
«С одной стороны, моя «агрень» заметно лучше, особенно
Управляющий Сестрорецким заводом «по дружбе» шепнул Греве, что большая часть лекал уже готова. Так! А почему бы не напроситься к Сергею Ивановичу в соавторы? Будет винтовка «комиссионной русской Мосина – Агренева, образца одна тысяча восемьсот девяносто первого года». И в армию поступит пусть не отличное, но тоже хорошее оружие. Да и насчет «агрени» есть несколько многообещающих вариантов. Года через три-четыре. Только надо помягче, Мосин – товарищ, то есть господин, с несколько сложным характером. А это значит, что по-суворовски будем его штурмом брать – сначала ошеломим, потом удивим и похвалить не забудем. Или… А чего мучиться и голову ломать? Скажу правду! Даже если кому и расскажет, все одно не поверят. Ну что, вперед, поручик, вас ждут великие дела!»
Познакомившись с винтовкой своего соперника по конкурсу, капитан впал в форменную меланхолию и уныние. Что бы он ни говорил всем вокруг, от слесарей до начальства, но сам понимал весьма отчетливо: его винтовка была еще очень «сырой», и требовалось немало времени на окончательное устранение всех ее недостатков. А то, что он только что увидел (и понял), неоспоримо свидетельствовало о том, что оружие его собеседника уже полностью готово к серийной выделке. Дождавшись, пока жертва окончательно «дозреет», Александр обратился к мастерам-оружейникам:
– Господа, нельзя ли нам переговорить наедине? Благодарю вас.
Когда они остались один на один, князь уселся на стул и начал ответственный переговорный процесс:
– Сергей Иванович, я надеюсь, что наша беседа останется между нами. При любом ее исходе.
– Извольте, я вас слушаю.
Капитан совсем по-стариковски вздохнул и последовал примеру князя, заняв последний свободный стул.
– Я желал бы сделать вам предложение. Но начну издалека. Так получилось, что по ряду причин личного рода я уже не заинтересован в победе моей винтовки на конкурсе. Но отозвать свою «агрень», как вы понимаете, невозможно. Если бы вы не участвовали, я бы приложил все силы для победы в конкурсе и, несомненно, выиграл его, потому как не отдавать же первенство иностранцу? В связи с этим я предлагаю вам заключить меж нами соглашение.
– Милостивый государь, не извольте утруждать себя далее. Я, кажется, понял, к чему вы ведете, и мой отве…
– Не надо горячиться, прошу вас. Сергей Иванович, право, вы очень спешите в своих выводах…
Скользя на самой грани входа в транс, Александр отвел взгляд немного в сторону и продолжил, неожиданно сменив тему:
– Ответьте мне честно, вы желаете для себя победы?
– Глупо было бы это отрицать!
Мосин, скрывая волнение, встал и подошел к верстаку, начав разбирать свою однозарядку.