На гребне волны
Шрифт:
Привыкшее, да. И доказавшее это только что, с ходу, без сколь-либо значимой задержки растоптав вроде бы хорошо укреплённую Сальданию. А графа Гарсию Гомеса, убитого при попытке бежать из обречённой крепости, и после смерти не оставили в покое, сделав из его хладного трупа пугало для всех, кто даже подумает о возможности вступать в какие-либо переговоры с маврами.
Чучело – вот какая участь была уготована тому, кто стал вассалом халифа аль-Мансура. С трупа Гарсии Гомеса была снята кожа, обработана на скорую руку, набита так, как это делают с охотничьими трофеями. После этого получившееся… распяли на воротах Сальдании как напоминание. Более того, запретили снимать, выставив стражу. И про то, чтобы разослать весть о случившемся по всем ближним и не очень землям позаботились. Ободряя одних, ввергая в панику других… заставляя всерьёз задуматься третьих. Ведь если одного из «предателей» постигла такая судьба, то могут ли другие чувствовать себя в безопасности?
Ответ на этот вопрос был предельно прост. Не могут! Сама Ава Рибагорская словно бы ощутила лезвие хорошо заточенного охотничьего ножа. которым свежуют добычу. И ощущение это было из числа тех, которым место разве что в ночных кошмарах. Её же сын и вовсе не находил себе места, то пытаясь залить страх вином, то бросаясь к ней за советом. А что она могла сказать? Хотя нет, сказать как раз могла, но следовало хорошенько думать, прежде чем облекать мысли в слова. Положение их разом стало ещё более опасным, нежели было каких-то пару дней тому назад.
– Сын… перестань! – прикрикнула Ава на графа, который пусть и не метался взад-вперёд, но то пытался смять в руках кубок – к счастью, пустой - то пробовал на прочность висящую у него на шее золотую цепь. – Мы должны быть готовы к чему угодно, даже к самому худшему.
– Стать охотничьими трофеями этого варвара?! – передёрнуло Санчо, с трудом сдерживающегося, чтобы не сорваться на не подобающий положению крик.
– Лучше уж бежать… Туда, где нас согласятся принять вместе с тем, что осталось в сокровищнице.
– Об этом я тоже думала. Там осталось достаточно. Вопрос лишь в том куда бежать, чтобы нас приняли как подобает а не для виду, чтобы потом выдать или отравить. Но я надеюсь, что до такого не дойдёт.
– Рибагорса?
Ава не то чтобы призадумалась, скорее заново вытащила из разума воспоминания, относящиеся к этому пути. Да, это была её родная земля, там, при всех сложностях, беглецов из Кастилии могли и принять, и укрыть сколь угодно долгое время. Родная кровь… Вместе с тем эту дорогу она хотела оставить напоследок, когда все иные закроются. Об этом и сообщила сыну:
– Только если не останется другого выхода. Графство Рибагорское не так сильно, чтобы действительно помочь нам. Не укрыть, а именно помочь. Ты ведь не хочешь окончательно потерять власть над Кастилией, сынок?
– Я не для того так долго шёл к этому, чтобы отдать так скоро и… так позорно.
– Тогда послушай свою мать, которая никогда не давала дурных советов, - уже привычным тоном, с добавлением естественного для неё нажима проговорила Ава. – У границ наших земель находятся верные нам люди, которые сразу же пришлют весть,кКак только заметят войско Леона и их северных союзников. Если такое случится – мы не уподобимся графу Сальдании, который решил отсидеться в крепости и проиграл всё, даже свою жизнь. Мы покинем Бургос сразу, взяв с собой золото и действительно верных нам воинов. И отправимся на юг… в халифат. Будем просить великого и могучего халифа аль-Мансура оказать нам помощь в войне не только с Леоном, но и с теми, кто доставил и ему множество печалей.
Вот тут Санчо Гарсия Лара искренне заинтересовался. Он и так оказался чересчур тесно связан с маврами, да и вообще немалую часть его войск, на которых он мог рассчитывать, составляли как раз присланные халифом отряды. Как предполагалось изначально – для присмотра и чтобы новый кастильский граф не попытался договориться с врагами халифа, особенно с Бермудо Леонским. Но теперь…
– А может нам не придётся бежать? Если халиф, поняв, наконец, всю опасность, грозящую его завоеваниям, успеет ударить по леонцам и другим. Или сначала соединится с нашими войсками. Мы же послали к нему людей, а в письмах… Там не простые слова, а и наши обещания, и объяснения, что может случиться, если падут Сальдания и Кастилия. Сальдания уже пала.
– Здесь от нас уже ничего не зависит, Санчо, - опечалилась Ава Рибагорская. – Новое письмо мы отправили почти сразу, как только весть о падении Сальдании донеслась до нас. Остаётся надеяться либо на разум халифа, либо на медлительность леонцев. И да поможет нам бог!
Говоря эти слова, Ава невесело улыбнулась. Сложно надеяться на бога тем. кто по существу предал его, будучи готов продать своих единоверцев правителю, враждебному не просто, но и по вере. Однако иного просто не оставалось… она считала именно так и даже не собиралась допускать мыслей, что можно было бы пойти иными дорогами.
А халиф Кордовы, на помощь которого она так рассчитывала… Аль-Мансур, за минувшие годы потерявший почти все свои корабли, получивший сожженные и ограбленные прибрежные поселения, не зря вёл войска на Леон. Понимал, что если не лишит северян их леонских союзников, то для подвластным ему земель наступят совсем чёрные дни. Впрочем, они уже почти наступили! Западное побережье халифата заметно обезлюдело, а пример взятого штурмом Лиссабона и ещё нескольких портов помельче напоминал, что противостоять росским кораблям, «украшенным» головами чудовищ, и на море невозможно, и на суше проблемно. Держать же действительно многочисленное войско в каждой крепости в дне пути от моря… Подобное было бы чересчур расточительно даже для обогатившегося при аль-Мансуре халифата.
И торговля… та, которая морская. Теперь она сосредоточилась исключительно внутри Медитерранского моря, ведь корабли, осмелившиеся, пройдя через пролив, направиться в Нормандию, Бретань, Англию или в иные земли имели очень большие шансы попасться бороздящим водную гладь тем самым кораблям-драккарам. А после такой встречи оставались лишь сами корабли и перевозимые ими товары, но никак не торговцы и не команды. Россы вырезали всех мавров без исключения, даже в плен никого не брали. Удар по торговле был для халифата весьма чувствителен. Это помимо иных, тоже чувствительных, убытков. Следовательно, у аль-Мансура просто не было иного выбора. кроме как ударом по Леону укрепить свою не так давно взятую власть. Точнее сказать, трон, на который он сел, приказав удавить юного халифа Хишама II из династии Омейадов и сев на его место, пользуясь поддержкой почти всех знатных родов.
Узурпация власти, смена династии… С одной стороны, основатель династии имеет большие преимущества, не будучи связан прежними союзами и обязательствами. С другой, он просто не имеет права допускать серьёзных ошибок и терпеть болезненных поражений. Ведь тогда может образоваться другой молодой хищник, которому придёт в голову мысль, что и он с таким же успехом может сесть на трон, ещё толком не успевший укрепиться под нынешним властелином.
Не-ет, нынешний халиф Кордовы непременно постарается всеми силами обрушиться на Леон. А «все силы» - это не только мавры, но и склонившиеся перед ним вассалы из числа христиан, среди которых сейчас наиболее значимым является граф Кастилии Санчо Гарсия Лара. А раз так, раз аль-Мансура можно было назвать кем угодно, но не неспособным смотерть в будущее, то… Он должен прийти им на помощь, ну или хотя бы не просто принять беглецов, а использовать их как важную фигуру в ведущейся игре.