На гребне волны
Шрифт:
Это всё потом. Сейчас проблемы касались исключительно необходимости закончить дела с аль-Мансуром путём скорейшего и непременного уничтожения последнего. Без сомнений и колебаний, полностью игнорируя уже раздающиеся со стороны леонцев писки по поводу желательности начать переговоры с тем, кто находится в очень печальной и проигрышной ситуации. Хорошо хоть сам Бермудо II подобных звуков не издавал, время от времени лишь вздыхая и с тоской то взирая на небо, то молясь своему распятому богу. Тоже, к слову сказать, существенная проблема. Не молитвы конкретного монарха, а наличие при войсках союзников христианских священнослужителей. Очень уж они нас, то есть идолопоклонников, не любят, ради этой самой нелюбви будучи способными на самые паскудные действия. Опасения, что эти самые красавцы будут подбивать своих монархов на заключение очень выгодного мира именно с аль-Мансуром, были достаточно велики. Мы эти порывы, конечно, случись что, жёстко пресечём, но не хочется допускать самой такой возможности. Союзные отношения с испанскими монархами, они тоже на дороге не валяются, равно как и авторитет Руси на европейском уровне. Надо, ой как надо его повышать с учётом всего ранее уже сделанного и того, что делать только планируется.
Вот и поползли орудия и метатели «греческого огня» к стенам блокированного Куэльяра. Собственно метатели ни я, ни Магнус, ни прочие полководцы задействовать не хотели. Причины? Их было очень много, аж всё естественное население Куэльяра, состоящее, если что, из кастильцев. Женщины, дети, простые люди мужеска полу – они явно были ни при чём, не в ответе за коронованного ублюдка Санчо Лара и его не менее паскудную мамашу, готовых продать всю Кастилию маврам, лишь бы удержаться у власти. Планировалось, подтащив орудия, обрушить сконцентрированным огнём ворота, а может и сектор стены рядом с ними. Вот тогда можно было бы отправлять внутрь штурмовые отряды из тех же пруссов, которые более прочего подготовлены именно к такой работе. Сверх того, она доставляла им особое удовольствие. Никаких раздумий по поводу необходимости держать строй, бои небольшими группами, в которых знаешь тех, кто справа и слева от тебя, всецело им доверяя. Клановая система пруссов, она этому более чем способствовала.
Так должно было быть. Однако… жизнь вновь преподнесла сюрприз. На сей раз чрезвычайно неприятный. Попытки засевшего в Куэльяре аль-Мансура начать переговоры, понятное дело, провалились. Нас не устраивало ничего, помимо его головы и голов его приближённых. Показательное и наглядное уничтожение всех мавров, что с оружием в руках влезли на территории Леона и Наварры. Кордовцы, понятное дело, тоже к массовому саповыпилу из реальности не стремились. Более того, наверняка прикидывали возможности прорваться, выждав денёк-другой… Шансы мизерны, учитывая то, как тщательно мы принялись блокировать выходы для конницы. Опыт, знаете ли.
Не-ет, так рисковать халиф очень сильно не хотел. Зато попробовать в очередной раз надавить на такое человеческое чувство как страх – о, тут его и подталкивать особо не требовалось. Вдобавок устраивать массовую резню для мавров было делом абсолютно житейским, будничным даже. Вот и пригрозили, что вырежут всё христианское население Куэльяра, от взрослых мужчин до грудных младенцев. Причём начнут делать это через пару часов, да к тому же станут сбрасывать тела с крепостных стен… для наглядности, судя по всему. С-суки! Больше тут сказать было, конечно, можно, но в совсем уж нецензурных вариациях.
Восток и попытки прикрыться заложниками воистину нераздельны. И почему то вся эта шваль всерьёз считает, что европейцы обязаны моментально проникнуться, впечатлиться и сразу пойти на попятную. Не на тех напали! Зато поверил я в угрозы шавок аль-Мансура, передающих слова своего халифа, сразу, без малейших сомнений.Потому, не дожидаясь дальнейших шагов, сразу отдал приказ артиллеристам открыть огонь по воротам и участку стены поблизости. Орудий хватало, посему можно было рассчитывать на то, что удастся пробить брешь, а затем уж запустить внутрь многочисленные штурмовые группы.
Орудия заговорили и продолжили взрыкивать, отправляя каменные и изредка железные ядра в цель. Войска изрядно подустали, но всё же были куда более боеспособными, нежели затворившиеся в крепости кордовцы. Переживать относительно того, что будут действительно высокие потери, однозначно не стоило. Другое дело, что допустить резню гражданских категорически не хотелось. Однако…
У аль-Мансура окончательно снесло… не крышу, конечно, а тот тончайший слой, которым он и ему подобные иногда прикрывали своё нутро, даже не звериное, а какой-то совсем уж злобно-примитивной твари. И со стен действительно стали падать вниз тела убитых мирных жителей. Пока немного, но «почему-то» у меня не возникало сомнений, что издыхающий паук в банке, не имея возможности спастись и смелости погибнуть в битве с действительно опасными врагами, напоследок по полной оторвётся на тех, кто ничего не может ему противопоставить.
Вот что тут было делать? Тупо лезть на стены, не имея никакой осадной техники и даже банальных штурмовых лестниц? Даже не смешно. Соглашаться выпустить его из крепости тем более не вариант. Ведь словами тут не отделаться и вообще…Оставалось только приказать усилить стрельбу, а штурмовикам приготовиться действовать, едва только появится возможность. Хотел было задать пару вопросов Магнусу, но тот куда-то испарился. Ненадолго, поскольку довольно скоро рядом со мной оказался не только он, но и Колот Снежный, выглядящий малость получше, нежели в прошлый наш с ним разговор. Вопросов мне и задавать не пришлось, поскольку арконский жрец и сам понимал, что за мысли просятся на язык. Вот и прозвучали следующие слова:
– Халиф разума лишился, отныне это зверь лютый, смерть свою чующий. От морока полностью не избавился, но он ему не только хлопоты, но и чутья прибавил. Вот и грызёт всех, до кого дотянуться способен.
– Увы, ничего нового ты не сказал мне, Снежный.
– Ты неглуп, Хальфдан Мрачный, вот нового и не услышал.
– Тогда скажи, верно ли я делаю, что воинов посылаю на приступ сразу. как только ворота или стена рухнет?
– Иные поступки неразумными будут, - тут же отозвался арконец.
– Только так и сможешь хоть кого-то спасти. И вины в том никого из нас нет. Не в силах человеческих избежать всего уродства, что порой мир нам преподносит. Но стараться то делать надобно.
Немного, но утешил. Зато наступившее после этого молчание – о тишине речи быть не могло – помогло собрать мысли в кучку. После оставалось только скрипеть зубами, понимая, что внутри крепостных стен идёт резня, и ждать, когда наконец рухнет преграда, отделяющая наши войска от засевших в Куэльяре мавров. Со стен они тела больше не сбрасывали. Хватило ещё нескольких попыток, во время которых наши арбалетчики почти мгновенно всаживали в уродов сразу по несколько болтов, чтоб наверняка.
И преграда рухнула. Не ворота – они оказались довольно крепкими – а кусок стены рядом с ними. Этого было достаточно. Ещё несколько залпов ядрами, затем ошпарить картечью, чтоб по возможности задеть наверняка концентрирующиеся близ пролома группы защитников, и лишь после этого пришло время штурмовиков. Слово для местных, понятное дело, незнакомое, потому именно его я и не использовал. Суть меж тем оставалась неизменной. Первый отряд, защищённый по максимуму, да к тому же с повышенным числом щитовиков, уже рванул вперёд. В его задачу входило оказаться внутри крепости, закрепиться, взять под контроль собственно пролом и участки с обеих сторон от него.
Задачей это оказалось несложной – несмотря на то отчаяние, безысходность и ненависть, что владели запертыми в Куэльяре маврами, им оказалось очень сложно противопоставить что-либо элитным бойцам Руси. А следом за варяжской братией, едва закрепившейся, на улицы хлынули ревущие от боевой ярости ватаги пруссов. Не берсерки – не только берсерки, если быть точным – но и обычного их состояния хватало на то, чтобы биться, не особенно жалея себя и чуть ли не в клочья разрывая врагов. Вот уж точно кельты славянского розлива!