На гребне волны
Шрифт:
Быстро, решительно, жёстко. Пожалуй, именно эти три слова лучше всего характеризовали происходящее внутри Куэльяра. Или можно было сказать единственное, пусть пока и неизвестное здесь слово – дератизация. Проще говоря, очищение от паразитов. Правда паразиты ростом с нормального человека, да и выглядят схожим образом, только это уже малые, ничего толком не значащие нюансы. После устроенного ими иных эпитетов сии твари просто не заслуживают. Чего заслуживают? Большой безымянной могилы, в которой будут закопаны.
Тут даже особых приказов отдавать не требовалось. Чем больше штурмовых отрядов вливалось внутрь крепости, тем меньше времени оставалось до того момента, как всё должно было закончиться. Мне оставалось лишь стоять и ждать. Смотреть же… совершенно не хотелось. Более того, не уверен, что вообще появится желание оказаться внутри Куэльяра. Даже я, по большому счёту только частью прикоснувшийся к жреческим знаниям, пусть даже усердно этот «край» изучающий, чувствовал, как со стороны крепости смердело смертью. И не той, дыхание которой сопутствует любому сражению, а её особым подвидом. Смертью невинных, совершенно непричастных, к тому же… женщины и дети. Та самая резня, которую устроили вконец сбросившие маски мавры. Та самая, за которую они непременно ответят уже собственными жизнями, но, увы и ах, неспособная изменить случившееся.
Понимая моё не самое хорошее состояние, не лезли даже неугомонные сестрички. Более того, оттёрли куда подальше Бермудо II Леонского, который пытался было подойти поближе. Спросить, полагаю, что-либо намеревался, но… Не сейчас. Не раньше того момента, как я буду уверен, что в Куэльяре не осталось мавров.
Слава всем асам, что Куэльяр – далеко не самый большой город. Особенно внутри крепостных стен. Прибавим к этому ярость штурмовиков, хаос среди мавров, общую неразбериху и в результате…
О, даже так? Похоже, аль-Мансур, окончательно осознав, что ни договариваться с ним никто не намерен, ни поддаваться за ужасы устраиваемой резни, решился на последнюю отчаянную попытку. Открылись вторые ворота и оттуда вышли те мавры, которые даже сейчас сохранили хоть какую-то часть относительно трезвого рассудка. Не рванулись во весь опор верхом на лошадях, потому как видели, что мы хоть и не сильно большую площадь «чесноком» засеяли, но всё же нестись очертя голову очень, чрезвычайно опасно. Потому сперва шли спешившиеся, в первых рядах прикрывшиеся щитами. За ними те, кто пытался «разминировать» землю под ногами, и только в задних рядах собственно всадники, к тому же с загонными лошадьми. А может с теми, на которых в теории должны были вскочить те, что сейчас пытались проложить путь.
Шалишь! Пусть у тех, вторых ворот не было батарей. Зато присутствовали арбалетчики в изрядном числе. Вот они и жахнули залпом, а потом ещё и ещё и ещё…Болты экономить не собирались, давать пытающимся прорваться маврам даже тень шанса тоже. Даже попытки немногих оставшихся после обстрела прорваться, рассеявшись… пошли прахом. А уж после этого дорезать остающихся в городе было чисто рутинной работой. Сам халиф Кордовы Мухаммад ибн Абдалла ибн Абу Амир, более известный как аль-Мансур, изволил сдохнуть, превратившись в ёжика от пары десятков арбалетных болтов. Мертв как солёная селёдка, никаких сомнений ни в диагнозе, ни в установлении личности. Пригодились те самые несколько пленных, которых оставили до поры коптить небо. Только теперь пора эта закончилась. Совсем и окончательно.
***
Я стоял и смотрел на тело халифа. Его принесли, сгрузили на сколоченный из досок помост, причём именно таким, каким и нашли – в доспехах, с торчащими в теле арбалетными болтами, частично обломанными. Всё, как говорится «о натюрель»! Не инициатива, а именно чёткое следование приказу. Заготовка для Орудия Силы, как ни крути. Я же собирался предоставить оную арконским жрецам в исходном состоянии, чтоб ненароком не сделать что-то лишнее. Хотя… Если уж Гюрята Молчальник утверждал, что для полноценного орудия сгодится то, что осталось от Добрыни, будь он неладен, то тут, с таким почти идеальным материалом, проблем и вовсе не должно возникнуть. Зато посмотреть – это мы со всем удовольствием. Именно мы, я не оговорился, поскольку и Магнус, и Софья с Еленой, как представители жречества, были чрезвычайно заинтересованы будущим ритуалом. Да и иные представители варяжской и прусской братии были очень даже не прочь сунуть свои любопытные носы. Пусть и не имея полного представления, что вообще тут будет происходить.
Зато все знали о том, что произошло внутри Куэльяра, который с полным правом можно было назвать мертвым городом. Смерть. Именно она властвовала внутри. Мавры были вырезаны все, до последнего… человека. От мирного населения хорошо если четверть осталась, да и то это очень оптимистичная оценка. Ну и некоторое количество наших из штурмовых отрядов тоже отправятся прямиком на погребальные костры, чтобы, окончательно избавившись от уз плоти, отправиться прямиком в Валгаллу. Именно туда. здесь не может быть и тени сомнений. Смерть в бою, да к тому же против столь чуждого врага… ноль сомнений. Сам же Куэльяр из ранее обычного городка станет символом. Чего? Сразу двух понятий. Для начала, смертности даже тех врагов, которые столь долгое время казались непобедимыми. Аль-Мансур ведь того, помер, причём со всеми, кто оказался рядом с ним. Ну а ещё крепость оказалась печальным свидетельством того, что с маврами не стоит иметь дело даже тем, кто как бы под них качественно подстелился. Куэльяр, как ни крути, был частью владений Санчо Гарсии Лары, там сидели его люди. И это один хрен не спасло ни их, ни мирных жителей.
Впечатление это на наших союзников произвело. На Гарсию II Наваррского большее, на Бермудо II Леонского… тоже произвело, но сей монарх был несколько из иного материала слеплен. Куда как менее качественного. К тому же, в отличие от Гарсии, был неслабо так замешан в сношениях с маврами в прошлом. И понимал, что память об этом никуда не делась, а значит надобно быть или «святее Папы Римского» или… Иные варианты тоже присутствовали. хотя лично нам они бы доставили пусть не дюже опасные, но утомительные хлопоты. Не хотелось бы, ой как не хотелось!
Радость же у всех была искренней. Мёртвый аль-Мансур представлял собой не просто труп злейшего врага Леона, Наварры и Кастилии – ах да, еще графство Барселона тут упомянуть стоило, пусть это государство и сумело отсидеться в стороне – но ещё и главный элемент, скрепляющий Кордовский халифат от последствий эмирских дрязг и стремления для кого сесть на трон, а для кого просто получить как можно больше независимости от центральной халифской власти. Не зря же и в известной мне истории смерть аль-Мансура стала отправной точкой сперва для упадка, а потом и распада Кордовского халифата аж на более чем два десятка эмиратов. Да, там это произошло через лет этак «сорок плюс» от нынешнего момента, но суть всё едино неизменна.
Кто должен был занять его место на троне в Кордове? Ясное дело, что сынок, который от одной из мусульманских жён, а именно Абд аль-Малик аль-Музаффар. Совершеннолетний, имеющий поддержку тех приближённых покойного халифа, кто остался в собственно халифате. Иную фигуру на трон не посадят хотя бы до той поры, как не убедятся в своей относительной безопасности. Той самой, которую им никто предоставлять не собирается. Нет, ну а как иначе то? Армия аль-Мансура рассеяна и перебита более, чем на треть, а может и наполовину. Оставшиеся – то есть бежавшие во весь опор – деморализованы и уж точно ещё долго не воспылают желанием сунуться на те земли. где им отвесили столь шикарных и запоминающихся звездюлей. При таком раскладе единственное, о чём им стоит задуматься – о попытках удержать уже захваченное.