На гребне войны
Шрифт:
Валентина и телохранители бежали за ним. И тут его слух пронзили крики. Дверь одной из кают распахнулась, и оттуда выбежал одетый в широкую рубаху рыжеволосый парень. В руках он держал штаны. На его голых, поросших рыжими волосами ногах полыхали красные сапоги. Лицо у парня было тоже красное, словно он вывалился из парилки. За ним вылетел совершенно голый смуглый парень. Улыбка тут же слетела с его лица, как только он увидел злобное лицо Михея. Физиономия последнего стала еще жестче и мрачнее, когда тишину обитого деревом и устланного ковровой дорожкой коридора прорвал оглушительный рык Агды.
– Что за бардак? – рявкнул Михей и повернулся к нагнавшей его наконец сестре.
Та лишь смущенно улыбнулась и, приблизившись к брату почти вплотную, тихо проговорила:
– Твой дружок развлекается… Это такая игра, Слава, не злись…
– Я и не злюсь, – оторопело таращился на голых мужиков Михей, – только ты знай: если еще такой бордель застукаю, разгоню твоих пташек всех до одной и тебя спишу на берег.
Рассудительная Валентина знала цену этим взлетавшим хлопушками угрозам и потому вместо ответа взяла брата под локоть и потянула к своей каюте.
– Ну-ка марш отсюда! – заорал на мужиков Михей, а Муха, блондинистый парень, следовавший за Михеем, едва не подавился смехом.
Телохранители авторитета только раз переглянулись. Их тупые морды поражали Валентину своей хронической невозмутимостью.
– Ты знаешь, сколько твой маменькин сынок выпуливает за этот спектакль? – Валентина знала, что упоминание о получаемых ее заведением прибылях благоприятно действует на Михея и ради них он способен допустить все, что угодно.
– Знаю, – вырвал он руку, – только все равно: предел свинству должен быть…
– А ты что, записался в полицию нравов? – ехидно поддела его Валентина.
– Никуда я не записался, – раздраженно буркнул Михей и пошел дальше.
Валентина махнула рукой растерявшимся проститутам. Они моментально покинули коридор и скрылись в дальней каюте.
– Кто там у тебя так орет? – спросил Михей, изображая на лице крайнюю степень брезгливого отвращения.
– Агды, – рассмеялась Валентина, зная, что это имя ничего не скажет брату.
– Не баба, а кинконг, – усмехнулся Михей.
– Ты даже не представляешь, насколько метка твоя характеристика, – хихикнула Валентина.
Войдя в каюту сестры, Михей вальяжно расположился на небольшом пышном диване и гаркнул:
– Водки и семги!
Войдя в каюту вслед за братом и телохранителями, оставшимися стоять по обе стороны от дивана, Валентина села за бамбуковый стол.
– Чисто гарем, – хмыкнул Михей. – Зови Луганя.
– Только ты не нервничай и не торопи его, – лукаво улыбнулась Валентина, – ему еще нужно принять душ. Агды его измордовала, к тому же от нее несет, как от торговки рыбой.
– Наш фраер совсем рехнулся. Чего ему не хватает? – явно кокетничая – кому, как не ему, было знать, сколь прихотливы и извращенны порой вкусы богатеньких сынков, – пробубнил Михей.
– Ему не хватает мамы… – растянула губы в издевательской усмешке Валентина.
– А ты знаешь толк в этом? – поднял на нее насмешливо-недоверчивый взгляд Михей.
– Я знаю толк в том, чем руковожу, в том, как доставить наслаждение и соплякам, и солидным джентльменам, – парировала Валентина.
Она сняла с пояса мобильник и вызвала свою помощницу, восточного вида девицу с черными гладкими волосами, одежда которой состояла из лифа с нашитым на нем стеклярусом и шальвар. На ногах у нее были серебристые туфли без задников. Валентина что-то шепнула ей на ухо. Девица бросила на нее молчаливый понимающий взгляд и вышла из каюты.
– Почему бы тебе тут все не организовать, как в китайском борделе? Откуда эта персидская дурь? – поморщился Михей, меняя тему.
– Это, дорогой мой братец, салон для состоятельных клиентов. Для менее состоятельных – простой русский бордель. Но ты мне подсказал идею. В скором времени я организую бордель для любителей китайщины и японщины. Только вот гейши, боюсь, будут тебе не по карману.
Михей ничего не ответил – у него сдавали нервы, и, как он ни держался, отвлекаясь на болтовню, нетерпение давало о себе знать.
Через минуту вошла черноволосая девица с серебряным подносом в руках. Она поставила перед Михеем запотевшую бутылку «Абсолюта» и керамическое блюдо с кусочками тонко нарезанной мороженой семги. Рядом пристроила пиалу с острым соевым соусом. Тут же удалилась, что-то тихо сказав Валентине.
– Этот урод мобильник отключил, я к нему на работу – секретутка сказала, его нет. Я, блин, не поверил! А он, оказывается, здесь у тебя синюю птицу ловит.
– А что случилось-то? – вяло поинтересовалась Валентина.
– А то, что если и в дальнейшем будет случаться, то нечем будет не только за гейш платить, но и не на что будет твой бордель содержать! – гневно воскликнул Михей.
– Да ладно тебе, – усмехнулась Валентина, – ты что, мало на рулетке имеешь, да и на всем прочем?
– Ишь ты! – качнул головой Михей. – Так где этот лопух?
– Думаю, он одевается, – с ироничной томностью пропела Валентина, – не хочешь же ты, чтобы он предстал передтобой в неглиже?
– И что это он зачастил в бордель?
– Думаю, у него крыша от Агды едет, – загадочно улыбнулась Валентина, – я и сама дивлюсь, вот уже две недели, как он регулярно ее посещает.
– Меня это не касается, – с упрямым видом сказал Михей и набычился. – Какого хера он мобильник вырубил?!
– Чтоб ты ему не мешал, – снова улыбнулась Валентина.
В каюту вошел Луганов. Как раз в этот момент Михей взял кусочек семги, макнул ее в соевый соус и опустил в рот. Луганов-младший официально владел рыболовецким предприятием «Акрос», суда которого часто арендовал Михей. Высоколобый, длинноносый, с хитроватым взглядом прищуренных темных глаз, Луганов вполне сгодился бы на роль героя-любовника в каком-нибудь сериале. Но умных женщин часто озадачивала в нем некая слащавость, некая червоточина, просматривающаяся в рисунке его тонких губ и во взгляде.