На исходе каменного века
Шрифт:
После Гала говорили другие воины, и каждый сообщал что-нибудь поучительное для всех.
Это была ночь Мудрости. Слова, не содержащие в себе ничего значительного, вызывали у Рослых Людей только насмешку. Человек, произносящий пустые слова, навлекал на себя позор, поэтому в ночь Великого Учения говорили только те, кому было что сказать, кто не боялся предстать перед соплеменниками.
В ночь Мудрости Рослые Люди и их гости делились своими знаниями о жизни и земле.
Как только высказались все, пожелавшие говорить, первый старейшина ударил в барабан. Ночь Великого Учения кончилась. Небосвод развернулся вокруг Неподвижной звезды, близилось утро. Пора была освежить силы к первому праздничному дню. Праздники приносят радость, лишь когда
Рослые Люди и гости разошлись по хижинам. В селении у Синего озера вскоре стало тихо. Бодрствовали только сторожевые воины, но и они спокойно сидели у костров. Кто посмеет нарушить покой племени, собранного в один могучий кулак! Любой враг найдет здесь себе смерть.
Только в полдень барабан созвал всех к обеденным кострам. Собирались дружно, отдохнувшие, удовлетворенные любовью, успевшие и наговориться с родственниками, и искупаться в озере.
Обедали неторопливо, а после обеда начался второй урок мудрости, не менее поучительный, чем первый, ночной.
По знаку старейшины в круг вступил воин с новым копьем. Тщательно обработанный наконечник был насажен на длинное бамбуковое древко. Копье пошло по кругу — мужчины придирчиво осматривали его.
Потом по кругу пошли гарпуны, топоры, ножи, рыболовные крючки, резцы, иглы из костей животных и птиц. Женщины показывали набедренные пояса, головные уборы, накидки из мягких кож. Всякий, кто заинтересовался какой-нибудь вещью, мог узнать, как она изготавливалась.
Среди новинок, показанных племени, одна вызвала веселое оживление: с ней в круг вступил подросток. В руках у него был клуа-игрушка, знакомая детям и взрослым. Мальчик наложил на клуа легкий, из сухой тростинки, дротик, натянул и отпустил тетиву. Дротик пролетел шагов тридцать и упал за круг людей. Все засмеялись.
Мальчика сменил второй подросток — повыше и посильнее, и лук у него был покрепче. За этим подростком следили с веселым любопытством. Он наложил на клуа ореховый дротик, натянул и отпустил тетиву — дротик пролетел более ста шагов!
Послышались возгласы удивления. По знаку старейшины другие подростки внесли в круг с десяток больших птиц — в них торчали стрелы, подобные той, которая только что пролетела более ста шагов и вонзилась в землю.
Клуа оказался орудием, бьющим дичь на расстоянии!
Второго подростка сменил воин с луком из сухой древесины дуба. Он наложил на клуа дротик — уже не игрушечный, из тростинки или орехового прутика, а кленовый, крепкий, с кремневым наконечником, — и с силой натянув тетиву, пустил стрелу. Она мелькнула в воздухе быстрее птицы и впилась в ствол дуба, стоящего в трехстах шагах от стрелка!
Зрители возбужденно зашумели: то, что они увидели, было поразительно. Упругая дубовая палка с тетивой из сухожилий оленя обладала силой, превосходящей возможности человеческой руки. Ни один воин не смог бы метнуть дротик на такое же расстояние!
Лук и стрелы разглядывали долго — с удивлением, недоумением, восхищением. Однако многие опытные воины отнеслись к новому оружию без всякого восторга — в их числе был Гал.
Рослые Люди успешно действовали копьем, дротиком и палицей, они били не птиц, а быков, оленей, лошадей, кабанов. Они метали дротик в цель не менее чем на сто пятьдесят шагов — что для них клуа! Но жизнь побуждала их совершенствовать оружие, усиливающее возможности охотника. Они раскрыли секрет клуа, обнаружили таящуюся в нем силу. Оставалось лишь по готовому образцу сделать себе лук и научиться владеть им. Но Гал разделял сдержанность Грано, Ирги и других мудрых старейшин. Лук таил в себе несправедливость. Человек с клуа в руках получал слишком большие преимущества перед животными, а слишком большие преимущества одних перед другими ведут к злу. Лук внесет беспорядок во Всеобщий закон: слабый начнет убивать сильного, трусливый — смелого. Человеку уже необязательно будет иметь неутомимое сердце и крепкие мускулы, он начнет побеждать животных и себе подобных не силой ума, воли и характера, не благодаря упорству,
Эти горькие мысли промелькнули и у Грано, и у Ирги, и у других старейшин. Но жизнь есть жизнь, в ней нет ничего неизменного. Да и о чем печалиться-то? Рослые Люди сильны и сплочены между собой, а клуа сделает их еще могущественнее!
Практическим опытом Рослые Люди обменивались не спеша. Каждый мог стать перед племенем и показать то, что, по его мнению, заслуживало внимания, — охотничью накидку, наконечник оригинальной формы, топор из Небесного камня, походную сумку. Однако роды строго обходились с теми, кто действовал самостоятельно, не получив предварительного согласия и одобрения сородичей. Неуспех во время смотра, насмешка племени над неудачником накладывали пятно на репутацию рода, к которому он принадлежал. И наоборот, тот, чья мысль подхватывалась племенем, укреплял престиж рода и приобретал некоторую независимость в родовой, общине, а это придавало обмену опытом особый смысл: люди стремились выделиться из общей массы и тем самым получить для себя какие-нибудь привилегии.
Но вот Великое Учение окончилось, до вечернего костра объявлялся отдых. Все устремились к воде. Озеро освежило людей, подготовило ко второй праздничной ночи.
Вечером ярко вспыхнули костры, запели флейты и ола, гулко заговорил барабан. В круг, освещенный пламенем костров, вступили мужчины. Язык их мускулистых тел был легок и красноречив. Сначала они рассказали об опасностях, окружающих Рослых Людей, и о врагах, замышляющих против них зло. Потом ритм танца изменился, и мужские тела заговорили о силе и сплоченности племени. Пусть злобствуют духи зла — у Рослых Людей крепкие мускулы, смелые сердца, мощные палицы и тяжелые копья, им не страшен враг! У них есть огонь, дающий им тепло, свет и уют, есть хижины, против которых бессильны ливни, ветры и холода, есть женщины, дарящие им любовь, радость и красоту, есть дети, которые, вырастая, становятся мужчинами и женщинами, достойными отцов и матерей; у них есть Синее озеро, куда их привели предки; у них есть солнце, щедро творящее все живое…
Мужчин сменили женщины. Полуобнаженные, стройные, они были воплощением любовной страсти. В их движениях последовательно выражались все ее оттенки — от любовного желания до зачатия и полного успокоения. Они рассказывали, как у них родятся дети, как дети растут, вступают в новый любовный круг.
Пантомимы женщин сопровождались радостными возгласами зрителей. А женщины повествовали уже о том, как они встречают возвращающихся с охоты мужей, отцов, братьев, как жгут костры и готовят пищу, как собирают ягоды и плоды.
Неожиданно барабан загрохотал, и в круг танцующих прыгнул воин в шкуре медведя. Он искусно подражал зверю и самым натуральным образом ревел, оскалив пасть с желтыми клыками. Вся сцена была близка к действительности: стоило сделать несколько десятков шагов в сторону от костров, и человек оказывался во власти ночи, где бродили тигры, леопарды и медведи. Многие из присутствующих встречались с ними.
Барабан и флейты смолкли — звучали одни ола, а медведь все яростнее подступал к женщинам. Племя замерло, наблюдая эту сцену. В тишине испуганно-тревожно стонали ола и потрескивали горящие дрова. Но вот из многих грудей вырвался крик радости: в световой круг вбежал воин с копьем. Медведь взревел и пошел на него; воин не дрогнул перед хищником, он упер конец древка в землю, а острие копья направил медведю в грудь. Он действовал так же, как в горах, защищаясь от пещерного медведя, поступил Гал!