На исходе последнего часа
Шрифт:
Петя растерянно оглянулся на алкашей и спросил хрипло:
– Братцы, че я наделал?
Алкаши долго выходили из ступора. Петя повторил свой вопрос несколько раз, даже высказал кое-какие предположения, даже подергал алкашей за рукава, но они только открывали беззвучно рты, пока наконец один из них, поселковый дурачок Кепка, не загудел, не замахал руками, расплескивая портвешок, и не спрятался за спины остальных.
– Ты ж того, – выговорил наконец кто-то. – Теперь, значит, по наши души?
Этот ответ мало чего внес в дело прояснения ситуации.
– Чего – я? Убил кого? – спросил Петя.
– Не… Ты сам… Ты ж того… Трах-бах…
В этот момент диким голосом завизжала Валька, которая наконец пришла в себя:
– А-а-а-а!… Покойник! Помогите!!!
Она тыкала пальцем в Петю и повторяла свою ахинею на разные лады.
Петя снисходительно улыбнулся:
– Валюха, мать твою за ногу, это ж я просто в известку свалился. Какой же я покойник?
– А-а-а!!! Разговаривает!!! – визжала продавщица.
Петя понял, что известка скорее всего ни при чем.
– Тихо!!! – гаркнул он что было мочи. – Молчать всем!
Валька замолчала.
– А теперь объясните мне популярно: почему мое лицо вас так настораживает?
Известно, что состояние похмелья делает наши речи весьма изысканными.
– Т-ты ж помер… – ответила Валька уже вразумительнее. – Грохнулся на вертолете.
Улыбка снисхождения сползла с лица Пети. Смутные его мысли стали укладываться в стройную картину.
«Мать твою за ногу! Я ж должен был сегодня лететь в Златоустовск! Почему же я здесь? – было первое, что отчетливо вспомнил Петя. – Ну точно – груз золотишка надо было везти. Как раз от этих ребят с приисков. Но я здесь. И все считают, что я помер. Это выходит, что…»
Петя дико огляделся по сторонам.
Дело в том, что как раз Серега Дегтярев выручил Петю. Он зашел к Пете ранним утром и, увидев друга в состоянии неструганой доски, сказал:
– Ясно, командир. Полетим без тебя.
«И я остался спать. А Серега полетел…»
– Так я же живой! – закричал Петя. – С чего вы, братцы, взяли, что я помер?
– Так грохнулся твой вертолет, – уже окончательно поставила точку над "и" Валька. – Час назад сообщили…
Теперь и известка была ни к чему – Петя стал бледнее смерти.
Вместо него, вместо гада-алкаша Петьки Осколкова, погиб его друг, самый лучший человек на земле, – Серега Дегтярев!!!
МОСКОВСКИЕ ГОСТИ
– Жизнь прекрасна и удивительна, – уныло бубнил Турецкий. – Удивительна. И прекрасна.
Шквальный ветер не давал вертолету ни секунды покоя. А сильная облачность заставляла «Ми-8» искусно нырять стрекозой вверх-вниз, выискивая прозрачные коридоры, и иногда лишь чудом не задевать верхушки скал. Казалось, пилот нимало не заботился о том, что чувствуют при этом пассажиры. Впрочем, он думал в тот момент лишь о собственной жизни, а пассажиров это должно было устраивать.
Турецкий заставил себя посмотреть в иллюминатор и тут же почувствовал, как манят и притягивают смертельные ущелья. Турецкому даже показалось, что он разглядел обломки металла, большой винт и какие-то темно-красные предметы… Да это же расплющенные человеческие тела!
Он летел вместе с Рагдаем, и верный колли оставался единственным живым существом на борту вертолета, пребывающим в хорошем расположении духа. Все остальные были откровенно близки к панике. Набегавшись вдоволь перед полетом, Рагдай преспокойно улегся возле ног Турецкого и самым наглым образом заснул.
На лицах немногочисленных пассажиров был уже написан самый настоящий страх.
– Все, хватит! – закричал кто-то. – Надо возвращаться!
Огромный детина в кожаной куртке с оттопыривающимся карманом извлек оттуда гранату и заорал, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Вашу мать! Можете считать меня террористом! Я захватываю гребаный вертолет! Передайте этим блядским уродам в кабину: пусть летят куда угодно, только медленно и печально, как на похоронах! Иначе я сейчас сам их устрою!
Вертолет еще раз сильно мотнуло, Рагдай встрепенулся. И, плохо соображая со сна, кинулся на детину, кусая его за руку.
– Нет, Рагдай, нельзя! Назад! – закричал Турецкий.
Но было поздно: граната выпала на пол. Чека осталась у парня в руке. Тупо разглядывая ее, он открыл рот.
И в ту же секунду яркая вспышка заслонила все…
Турецкий проснулся. Лоб его покрылся испариной. Он почувствовал, что страшная болтанка прекратилась, и огляделся. Мощный «Ту-154» летел так плавно, что это не ощущалось вовсе. Погода за бортом была изумительная. Никакого Рагдая рядом не было и в помине, конечно же он остался дома. А в соседнем кресле сидел беспокойно ерзающий Слава Грязнов. Этот огромный, знающий всему на свете цену мужик в кожаной куртке боялся только одного – летать самолетом.
Однако же полетел, поскольку этому событию предшествовал ряд не менее важных.
Началось с того, что новый генеральный прокурор, назначенный в конце прошлого года, быстро разобрался в скверных деяниях своего предшественника и уговорил вернуться в Российскую прокуратуру Константина Дмитриевича Меркулова – на прежнюю должность, зама по следствию, а бывшего «важняка» Турецкого, уже с помощью Кости, – обратно в его же кабинет с широким подоконником и с напольными часами, остановившимися в день падения Бастилии.
Затем, ввиду острой нехватки высокопрофессиональных сыщиков, по личной просьбе генпрокурора, тоже «молодой» министр внутренних дел по-своему «уговорил» директора частного охранно-розыскного агентства «Слава» Грязнова временно переложить руководство на заместителя, а самого вернуться хотя бы на время в МУР и войти в состав следственно-оперативной группы Турецкого. Поработать со старым своим другом Грязнов был не прочь, но вот самолет…
– Если ты еще раз скажешь что-нибудь про прекрасную и удивительную жизнь… – выдавил Грязнов.