На исходе последнего часа
Шрифт:
– Ты заметил, она там все время обращается к женщине, – сухо сказал Трофимов. – Этот, с позволения сказать, документ, конечно, ничего формально не доказывает, но показывает очень много. Похоже, что наша мученица Вэлла – вполне самостоятельная фигура во всей этой непонятной игре.
– Ей уже сообщили, что мужа нашли? – спросил из коридора Грязнов.
– Да.
– Ну и как?
– Да никак. Глазом не моргнула, – ухмыльнулся Трофимов. – Говорит, последние пять дней я уже и не сомневалась.
Турецкий заметил, что за время, прошедшее после ранения, с Трофимовым произошла разительная перемена. Из неунывающего балагура-оптимиста майор превратился в усталого, хмурого, во всем сомневающегося человека. Типичного провинциального мента.
– Можно все же реально сказать, чем владеет, то бишь – владел Герат в городе?
– Едва ли, – почесал здоровой рукой голову Трофимов. – Ну есть, конечно, какая-то недвижимость… Но, я думаю, что все основное – оформлено на Вэллу.
– Кстати, ты мне ничего не говорил, вы обыскивали климовскую квартиру? – вдруг спросил Турецкий.
– Да чего там говорить, – махнул рукой Трофимов. – Прошерстили, когда Вэллы дома не было. Пусто.
– Ага. А ты сам там был? Книги у них дома водятся?
– Ну есть какие-то, конечно. А что?
– Я хочу туда съездить. – Турецкий думал о чем-то своем. – Может, почитаю; в этом может быть некоторый ключ. Хотя нет, не хочу, пойду лучше с Вэллой поболтаю. Но мне нужно получить из ее квартиры две вещи. Слава, зайди сюда, – позвал он отдыхающего в коридоре Грязнова. – Первое: список всех книг, имеющихся в доме. И второе: из-под земли достаньте мне зажигалку Герата. Может быть, в доме остались пустые…
Грязнов засунул руку в карман, достал зажигалку «Зиппо» и протянул Турецкому:
– Валялась рядом с телом, вместе с пачкой сигарет. Когда радиотелефон зазвонил, мужик, наверно, прикуривал. А на хату к Климовым сейчас сам сгоняю.
…Турецкий во второй раз беседовал с Вэллой Климовой все в той же палате.
И опять с удивлением отметил, насколько быстро молодая женщина приходит в себя.
Она теперь в основном сидела на постели, подложив под спину целый ворох подушек. Мягкость манер и природное спокойствие теперь явственно проступали на ее бледном лице.
«Хотя нет, – отметил Турецкий, – спокойствие – действительно природное, это видно по пропорциям лица, подбородку, разрезу глаз. Но его сейчас как раз немного. Затаенная тревога выдается нервным движением рук, обхвативших поднятые к груди колени».
– Вэлла, как вы сегодня?
– Лучше чем вчера, но хуже чем завтра.
– Я хочу, чтобы вы наконец рассказали, что вообще произошло и как вы оказались в том подвале.
– Не надрывайтесь, пожалуйста, Александр Борисович, я хочу побыть одна.
– К сожалению, не могу вам этого позволить. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что все эти ужасные события нелегко заново переживать, тем более после новой беды. Но, к несчастью, это единственный шанс еще что-нибудь выправить.
– Что же тут можно выправить?!
В палату заглянул Грязнов и поманил Турецкого пальцем. Извинившись, последний вышел:
– Что так быстро?
– Задача, натурально, упростилась. Хозяева сами помогли. Вот, – и он протянул тоненький блокнотик, – на книжной полке нашел. Вот тебе газета, оберни, если не хочешь, Александр Борисович, чтобы она видела, – предложил Грязнов.
Это был список домашней библиотеки Климовых, и, прямо скажем, не слишком длинный.
«Ну и слава Богу», – подумал Турецкий, возвращаясь в палату.
– Что можно исправить? – переспросил он Вэллу. – Ну, по крайней мере, можно ведь попытаться все распутать. Правда – не самая последняя вещь в нашей унылой жизни. А я ее коллекционирую.
Вэлла задумалась, что-то припоминая. Тяжело вздохнула и начала говорить:
– В тот день я даже еще не успела уйти на работу, было часов десять утра. Мужской голос по телефону сообщил, что я могу увидеть своего мужа, и предложил встретиться, кажется, у дендрария. Вот и все, товарищ коллекционер.
– Как – все?! – Турецкий внимательно листал блокнот, привезенный Грязновым.
– А так. Ни в какой дендрарий я не попала. Как только вышла из дома, тут же кто-то меня оглушил, кинули в машину – и привет. Очнулась только там, на даче этой.
– Кто были эти люди?
– Никогда их прежде не видела. Церемониться они со мной не стали. Да вы знаете, – усмехнулась она.
– Что же они хотели от вас узнать?
– Узнать? Мои умные мысли их не очень интересовали. А вот сто тысяч – это другое дело. Долларов, разумеется. За это обещали показать мне мужа. Я тогда почему-то почувствовала, что это уже все. Его больше нет.
– Почему? – Турецкий продолжал с интересом изучать блокнот уже по второму кругу. Буква "д". Стоп! Кажется, это оно. Ого, вот это да! Такая знаковая фигура может многое изменить. Это не просто писатель…
– Ну как сказать, почему, – отвечала тем временем Вэлла. – Вряд ли бы меня кто-то стал здесь трогать, если бы он был жив. Это трудно объяснить, но это правда. Герат в Сочах был грандиозной фигурой.
– Как же вы продержались? Это уму непостижимо.
– А кто сказал, что я продержалась? Вовсе нет. Я слабая женщина, как почти любая другая. И отдала им эти деньги.
– Когда это было?
– Да в первый же день.
– И они продолжали вас держать.
– Конечно, им это понравилось! Лежит тут такая девка под боком, вся из себя привязанная! Потрахивают ее время от времени, режут, колют, наколки ставить тренируются! А она за это каждый день по сотне отстегивает!!! Особенно два братца старались. Вот уж кого никогда не забуду – самое яркое впечатление в моей убогой жизни! Чуть-чуть мои денежки не закончились, как вы приехали.
– Интересно, каким образом вы передавали им деньги частями?