На исходе зимы
Шрифт:
— Ты боишься?
— Немного.
Он обнял ее за плечи.
— Чего же бояться? Вот идет моя линия.
Варя подняла глаза и увидела тонкие провода, уходящие вдаль. Она засмеялась и рассказала, как они из райцентра никак не могли дозвониться до Тихой Берестянки. Слушали арию Мефистофеля, затем лекцию о конском навозе.
— Я тогда еще не работал, — пояснил Георгий.
— А как вы узнаете, где повреждение?
— Это муторное дело — приходится идти на лыжах вдоль линии.
Варя провалилась
Когда шли обратно, Варя молчала.
— О чем ты думаешь? — спросил Георгий.
— О Маше.
— Что ты можешь о ней думать? Ты ее не знаешь.
— Она любит тебя…
— Нисколько. Просто ей пора выйти замуж.
— А ты?
— Мне не нужен никто.
— Так-таки и никто?
Помолчали. Потом Георгий сказал:
— А знаешь, что у нас с тобой хорошо? То, что мы с тобой оба свободны. Сейчас хорошо, и ладно. А потом расстанемся. И ничего друг другу не навязываем. Придет время — ты полюбишь кого-нибудь и выйдешь замуж. И будешь счастлива с ним. А все-таки вспомнишь иногда, что был на свете Гошка Бережной?
— Вспомню.
— Мне очень хочется, чтобы тебе достался хороший парень. И чтоб он тебя любил без всякого обмана, по-настоящему. Только смотри, не будь глупенькой. Есть парни, которые смотрят на девчат знаешь как? А мне хочется, чтобы у тебя сложилось все по-хорошему.
— А у меня и будет хорошо. Вот посмотришь…
— Не знаю. Очень уж ты доверчивая.
— Почему ты так думаешь?
— А вот со мной.
— Но ведь ты сам говорил, что не обидишь.
— Это верно. Ты хорошая девчонка. Даже жалко, что уедешь. Сколько тебе лет?
— Девятнадцать.
Он недоверчиво поднял брови.
— А я думал, ты маленькая.
— Так часто думают.
— А кто еще думал? У тебя парень есть?
— Никого у меня нет.
— Это хорошо. Успеешь еще. Хотя вы, девчата, рано начинаете о замужестве думать. Правда ведь? И ты думала?
— Думала.
— А что именно?
— Зачем тебе?
— Военная тайна?
— Никакой тайны. Думала, что буду хорошей женой.
— Заботливой, верной? А не скучно будет?
— Не понимаю.
— А ребенка хочется иметь?
Варя улыбнулась.
— Зачем тебе знать?
— Мне интересно — я ведь не был девчонкой. Хочется знать, что вы думаете.
— Ребенка хочется. Особенно, когда беру маленьких на руки. Разве это плохо?
— Это у тебя инстинкт.
— Наверно.
— А вообще удивительно, что я с тобой вот так. Как будто ты и не девчонка вовсе. Все могу спросить, и ты отвечаешь. Никогда не думал, что бывают такие. Ты для меня просто как хороший товарищ.
— Это потому, что ты не влюблен.
— Самую малость… Но не в этом дело. Это что-то совсем другое. Мне от тебя ничего не нужно. Вот пройдет практика — и ты уедешь. И все… Ничего больше не будет. Даже писать не будешь. Письма писать — это чепуха. Так ведь? Я вчера думал, что если бы ты была парнем, то мы бы стали хорошими друзьями.
— А так разве нельзя остаться друзьями?
— Ничего не получится. Ты замуж выйдешь, а муж увидит меня и скажет: «А это еще кто такой?»
Помолчав, Георгий спросил:
— Можно тебя поцеловать?
— Ну, поцелуй.
— Ты не сильно в меня влюблена?
— Нет.
— Это хорошо. И не надо сильно. А то плохо будет расставаться. Даже сейчас будет плохо. Но это пройдет. А все-таки, когда ты уедешь?
— Сразу после Восьмого марта.
— Сколько же осталось?
— Давай не считать.
— Это верно. Лучше не считать. Хочешь конфет?
Георгий вынул из кармана горсть карамелек. Варя взяла одну. Они стояли под фонарем около ее дома.
— Это что у тебя? — спросил он, указывая глазами на ее левую кисть, где была выколота маленькая буковка «В». Варя покраснела.
— Я тогда еще глупая была. Девчонки накололи.
— Володя какой-нибудь?
Ему стало досадно, что у нее уже был какой-то Володя или Валерий. Может, она имеет достаточный опыт в таких делах? Живет без родителей. Девятнадцать лет. Он сам в этом возрасте уже не был невинным.
— Никакой не Володя, — сказала Варя. — Это мое имя…
— Пойдем еще пройдемся.
В темном переулке почти наткнулись на две человеческие фигуры, тесно прильнувшие друг к другу.
— Я никогда не встречал такую, как ты, — гудел глухой голос Лихачева.
— Подумаешь, какой опытный, — послышался в ответ легкий дразнящий смех Юльки.
Лихачев, запрокинув лицо девушки, жадно целовал ее.
Варя потащила Георгия за рукав, прочь в темноту.
— Между прочим, у него жена и трое детей, — сказал Георгий. — Она знает?
— Я не спрашивала.
— А ты спроси! — и после паузы: — Эх и наломает дров твоя подружка!..
Повернулся назад. Навстречу быстро прошел Лихачев с тлеющей папиросой во рту.
— Мне пора, — сказала Варя.
Варя не умела болтать. Прежде чем сказать, выбирала нужные слова и говорила только то, что действительно думала, или, если нельзя было сказать, молчала. Юльке от этого с Варей было неудобно.
— Неужели ты правда такая? — допытывалась она. Варе было странно — какой же еще можно быть?
А Юльке нужно было все знать. Она сама ничего не скрывала от Вари и не любила, когда та что-то скрывала. Она зазвала Варю к себе в постель, обняла.
— Варюха, ты холодная вся. Что ж он не обогрел тебя?