На ИВС прекрасная погода
Шрифт:
Весь личный состав ОВД стоял на плацу, поднятый по тревоге.
Майор, используя многолетний опыт военного человека, незаметно просочился в ИВС. Дежурный ему рассказал, что отдел подняли по тревоге в учебных целях. Приехавшая комиссия из Хантов «выявляла недостатки».
Барсуков прошел через камерный блок и открыл дверь в свой кабинет.
Надо было постараться не попасться на глаза руководству.
Олег присел на стул.
Посмотрев на полку, он удивленно обнаружил исчезновение дорожной сумки, которую ему отдал на хранение осужденный Лаптев.
Кум, внимательно осмотрев кабинет, догадался о грозящей опасности.
Дело в том, что по приезду комиссии, опасаясь, что будут осматривать помещения, Олег забрал из каптерки два целлофановых мешка с коноплей.
Дичка была обнаружена месяц назад в прогулочном дворике старшиной.
Какие – то «артисты» совершили переброс в надежде, что перед прогулкой дворик не досмотрят. Олег раз десять говорил старшине ИВС, чтобы он ее выкинул, но ленивый прапорщик откладывал на потом и, похоже, дооткладывался…
Вчера, уходя домой, Барсуков положил в зековскую сумку пакеты в надежде, что оперской кабинет досматривать не будут.
Ключей от кабинета было два экземпляра.
Первый у кума ИВС, второй у старшины…
Майор, мило улыбнувшись, злорадно произнес вслух: «Сейчас, сейчас ты, жирная свинья, огребешь!»
А «жирная свинья» стоял на плацу и чмокал зеленоватыми губами, у его правой ноги стояла зековская сумка, которая изображала тревожный чемодан.
Полковник из УВД дал команду к осмотру тревожных чемоданов.
Обходя строй и осматривая содержимое, он делал замечания, которые тут же заносились в записную книжку представителя штаба ОВД.
Проверяющий все ближе и ближе подбирался к старшине, …который, как в окно женской бани, наивно разглядывал содержимое сумки.
«Что делать? Что делать?» – трепетно шептали его зеленые губы.
И вот наступил долгожданный момент. Полковник, скользнув взглядом на содержимое тревожной сумки, поднял глаза…
Возле сумки никого не было… Толстый испарился…
– Чья сумка? – произнес с недоумением в голосе проверяющий.
Сумка с пакетами конопли и зековскими трусами стояла одна – одинешенька, а молчание личного состава было гробовым.
Полковник недоуменно пожал плечами и пошел дальше вдоль шеренги…
Из-за угла же гаражей вырисовывалась свинообразная, дрожащая тень…
Личный состав, прослушав пятиминутную речь о повышении боевой готовности, разошелся по рабочим местам, и только дорожная сумка тоскливо стояла на середине плаца.
Полковник еще раз посмотрел на это диво и окрикнул скромно стоящего в сторонке толстого прапорщика:
– Унесите, пожалуйста, кто – то забыл.
– Это не мое! – округлив от ужаса глаза, выпалил старшина ИВС.
– Я знаю, что не ваше. Унесите в дежурную часть.
– Это не мое! – повторил Толстый, дрожа от животного страха.
– Чье же тогда? – злясь, повысил голос полковник.
– Это майора Барсукова, – залепетал старшина.
– Передайте Барсукову, что я объявляю ему благодарность за добросовестное отношение к экипировке тревожного чемодана!
– Не понял? – совсем потерялся в догадках старшина.
– Вы посмотрите, сколько он табака положил!
– Это не табак! – с видом честного человека выпалил старшина.
– А что же? – удивился проверяющий.
Старшина помялся и тихо произнес:
– Анаша!
– Ха! Ха! Ха! – заржал довольный шуткой полковник.
Работник штаба, стоящий за куратором, побагровев от гнева и страха, рявкнул из-за спины представителя УВД прапорщику:
– Бегом убрать!!!
Старшина трусцой поскакал к злополучной сумке и, схватив ее за ручки, исчез за углом…
Прапорщик, поставив сумку между ног, присел на краешек стула.
Олег посмотрел на Толстого и тихо произнес:
– Ну ты и клоун! Я хренею, дорогая редакция!
– Я сам охренел, – произнес старшина ИВС дрожащим голосом.
– Я уже тебе солнечную сторону по блату приготовил, – подал голос Юрка.
– Какую сторону? – не понимая, переспросил герой дня.
– Камеру, баран, с южной стороны, – улыбнувшись, проговорил Юрик.
– Да уж, – промычал прапорщик.
– Мы-то и в тюрьме выживем с Юркой, а вот тебя, тыловая крыса, в первую же ночь задушат! – ошарашил майор и без того перепуганного прапорщика.
– За что? – удивленно спросил Толстый.
– За то, что храпишь! – расхохотался от своей же шутки кум.
– Как брата прошу! Сожги! – показывая на мешки с коноплей, проговорил, поднимаясь со стула, Барсуков, давая понять, что разговор окончен.
Старшина, взяв пакеты, прошел на прогулочный дворик и путем сжигания уничтожил содержимое тревожного чемодана…
Утром на имя майора Барсукова поступило порядка тридцати заявлений от содержащихся в ИВС. И каждый вызываемый считал своим конституционным долгом по секрету доложить, что вчера вечером дежурный наряд курил анашу.
Все уверяли майора, который делал вид, что верит каждому слову собеседника о том, какой вкусный духан стоял всю ночь «на продоле».
Значит, разведка в ИВС была поставлена на должном уровне…
Поднявшись в кабинет начальника ИВС, Барсуков узнал от Юрика, что звонил прокурор и просил Барсукова прибыть к 12 часам в прокуратуру.