На ИВС прекрасная погода
Шрифт:
Весь личный состав ОВД стоял на плацу, поднятый по тревоге.
Майор, используя многолетний опыт военного человека, незаметно просочился в ИВС. Дежурный ему рассказал, что отдел подняли по тревоге в учебных целях. Приехавшая комиссия из Хантов «выявляла недостатки».
Барсуков прошел через камерный блок и открыл дверь в свой кабинет.
Надо было постараться не попасться на глаза руководству.
Олег присел на стул.
Посмотрев на полку, он удивленно обнаружил исчезновение
Кум, внимательно осмотрев кабинет, догадался о грозящей опасности.
Дело в том, что по приезду комиссии, опасаясь, что будут осматривать помещения, Олег забрал из каптерки два целлофановых мешка с коноплей.
Дичка была обнаружена месяц назад в прогулочном дворике старшиной.
Какие – то «артисты» совершили переброс в надежде, что перед прогулкой дворик не досмотрят. Олег раз десять говорил старшине ИВС, чтобы он ее выкинул, но ленивый прапорщик откладывал на потом и, похоже, дооткладывался…
Вчера, уходя домой, Барсуков положил в зековскую сумку пакеты в надежде, что оперской кабинет досматривать не будут.
Ключей от кабинета было два экземпляра.
Первый у кума ИВС, второй у старшины…
Майор, мило улыбнувшись, злорадно произнес вслух: «Сейчас, сейчас ты, жирная свинья, огребешь!»
А «жирная свинья» стоял на плацу и чмокал зеленоватыми губами, у его правой ноги стояла зековская сумка, которая изображала тревожный чемодан.
Полковник из УВД дал команду к осмотру тревожных чемоданов.
Обходя строй и осматривая содержимое, он делал замечания, которые тут же заносились в записную книжку представителя штаба ОВД.
Проверяющий все ближе и ближе подбирался к старшине, …который, как в окно женской бани, наивно разглядывал содержимое сумки.
«Что делать? Что делать?» – трепетно шептали его зеленые губы.
И вот наступил долгожданный момент. Полковник, скользнув взглядом на содержимое тревожной сумки, поднял глаза…
Возле сумки никого не было… Толстый испарился…
– Чья сумка? – произнес с недоумением в голосе проверяющий.
Сумка с пакетами конопли и зековскими трусами стояла одна – одинешенька, а молчание личного состава было гробовым.
Полковник недоуменно пожал плечами и пошел дальше вдоль шеренги…
Из-за угла же гаражей вырисовывалась свинообразная, дрожащая тень…
Личный состав, прослушав пятиминутную речь о повышении боевой готовности, разошелся по рабочим местам, и только дорожная сумка тоскливо стояла на середине плаца.
Полковник еще раз посмотрел на это диво и окрикнул скромно стоящего в сторонке толстого прапорщика:
– Унесите, пожалуйста, кто – то забыл.
– Это не
– Я знаю, что не ваше. Унесите в дежурную часть.
– Это не мое! – повторил Толстый, дрожа от животного страха.
– Чье же тогда? – злясь, повысил голос полковник.
– Это майора Барсукова, – залепетал старшина.
– Передайте Барсукову, что я объявляю ему благодарность за добросовестное отношение к экипировке тревожного чемодана!
– Не понял? – совсем потерялся в догадках старшина.
– Вы посмотрите, сколько он табака положил!
– Это не табак! – с видом честного человека выпалил старшина.
– А что же? – удивился проверяющий.
Старшина помялся и тихо произнес:
– Анаша!
– Ха! Ха! Ха! – заржал довольный шуткой полковник.
Работник штаба, стоящий за куратором, побагровев от гнева и страха, рявкнул из-за спины представителя УВД прапорщику:
– Бегом убрать!!!
Старшина трусцой поскакал к злополучной сумке и, схватив ее за ручки, исчез за углом…
Прапорщик, поставив сумку между ног, присел на краешек стула.
Олег посмотрел на Толстого и тихо произнес:
– Ну ты и клоун! Я хренею, дорогая редакция!
– Я сам охренел, – произнес старшина ИВС дрожащим голосом.
– Я уже тебе солнечную сторону по блату приготовил, – подал голос Юрка.
– Какую сторону? – не понимая, переспросил герой дня.
– Камеру, баран, с южной стороны, – улыбнувшись, проговорил Юрик.
– Да уж, – промычал прапорщик.
– Мы-то и в тюрьме выживем с Юркой, а вот тебя, тыловая крыса, в первую же ночь задушат! – ошарашил майор и без того перепуганного прапорщика.
– За что? – удивленно спросил Толстый.
– За то, что храпишь! – расхохотался от своей же шутки кум.
– Как брата прошу! Сожги! – показывая на мешки с коноплей, проговорил, поднимаясь со стула, Барсуков, давая понять, что разговор окончен.
Старшина, взяв пакеты, прошел на прогулочный дворик и путем сжигания уничтожил содержимое тревожного чемодана…
Утром на имя майора Барсукова поступило порядка тридцати заявлений от содержащихся в ИВС. И каждый вызываемый считал своим конституционным долгом по секрету доложить, что вчера вечером дежурный наряд курил анашу.
Все уверяли майора, который делал вид, что верит каждому слову собеседника о том, какой вкусный духан стоял всю ночь «на продоле».
Значит, разведка в ИВС была поставлена на должном уровне…
Поднявшись в кабинет начальника ИВС, Барсуков узнал от Юрика, что звонил прокурор и просил Барсукова прибыть к 12 часам в прокуратуру.