На ИВС прекрасная погода
Шрифт:
Заместитель прокурора жадно ловил взгляд своего начальника.
– Ну-ка, зови сюда этого писаку! – раздраженно рявкнул прокурор.
Зам пошел искать Барсукова, которого нашел сидящим с секретаршами в канцелярии и мирно – может быть, последний раз в жизни – пьющим кофе в здании прокуратуры.
– Товарищ майор! Вы что, сильно умный? Думаете, мы не знаем вашей преступной связи с арестованными? Или вы считаете нас за полных идиотов? – закричал прокурор, когда Барсуков появился в его кабинете. – Вы не понимаете всю
– Закрывайте! В тюрьме тоже люди сидят! Хоть в шахматы играть научусь, давно мечтаю, а время нет, – усмехнулся кум ИВС.
– Да! Да! Закроем! – зазвенел, как у Левитана, голос прокурора.
– Закроете, то закроете, ваше право. А не бздите, что я вытащу себе кишки и размотаю по всей камере? А на стенах кровью напишу ваши фамилии! – проговорил майор таким грозным голосом, что заместителю прокурора стало не по себе. – Объясните, что вы от меня хотите-то?
– Вам что, мой зам неясно объяснил? – переходя на вы, проговорил прокурор.
– Он мне не объяснял, а предложил написать явку с повинной, и я, как добропорядочный гражданин, написал все, что посчитал нужным! – скромно, глядя в пол, проговорил Барсуков.
Прокурор посмотрел на зама как на идиота.
Зам покраснел как красна девица, которой на первое свидание вместо мороженного жених принес пачку презервативов…
– Читайте! Тут, Барсуков, много чего написано! – с этими словами прокурор протянул майору лист бумаги…
Писал Ямщиков. Писал, как кричал.
Не просто кричал, а орал о произволе руководства ИВС.
Сообщал о Барсукове, который неоднократно приносил ему водку за деньги, о старшине, который шарится в каптерке по сумкам. И, наконец, о том, что у него пропала норковая шапка и куртка «Пума».
И он, Ямщиков, уверен в том, что Барсуков присвоил его вещи и тем самым совершил должностное преступление…
Прочитав всю белиберду, написанную Лёней, кум положил листок на край стола и молча стал ждать, что скажет прокурор.
Прокурор снял очки и посмотрел на Барсукова близорукими уставшими глазами.
– Ты понимаешь, что тебе грозит, если на самом деле это окажется правдой? – спросил прокурор майора, переходя на ты.
– А если это неправда, что грозит Ямщикову? – наивно поинтересовался Олег.
– Ямщиков находится под арестом и этим уже наказан, – начал было прокурор.
– Завтра он на вас напишет, что вы с одной тарелки с ним ели! А он-с, между прочим-с полусидор, – перебил его Барсуков, которого начинала раздражать эта процедура.
– Я обязан проверять каждый сигнал о беззаконии в городе, – произнес «папа города».
– Согласно протоколу обыска Ямщиков заехал на подвал в резиновых сапогах на босу ногу. Откуда у этого пинча появилась норковая шапка и куртка, я не знаю, – устало
Барсуков. На ИВС прекрасная погода. Глава 10
Прокурор нервно ходил по кабинету, а за ним, как Пятачок за Винни-Пухом, семенил заместитель.
– Последнее время вы и вообще вся уголовка преступления перестали по ИВС раскрывать. Вот и по убийствам тяжко идёт. Четырнадцать совершено, а восемь из них только раскрыты. Пятьдесят семь и четырнадцать процентов раскрываемости, куда это годится? – посетовал прокурор, глядя на листок, лежащий на рабочем столе.
– Да! Да! – будто подтверждая слова своего босса, пискнул заместитель.
– Я, не вставая со стула, вам процент до шестидесяти четырёх подниму, просто вашему заму нужно с башкой дружить, а не за ментами подсматривать, – буркнул Барсуков.
– Что вы городите? Как можно это сделать? Что в прокуратуре глупее вас люди сидят? – возмутился оскорбленный зам.
– Ну и не умнее меня это точно, если вы мимо раскрытых убийств проходите и их не видите! – огрызнулся Олег.
– Поясни, – попросил прокурор, внезапно заинтересовавшись бредовой идеей Барсукова.
– У меня в ИВС сидит Топорков по сто одиннадцатой третьей, мамашу свою по пьянке из окна выкинул вместе с рамами.
– Ну и что?
– А то, что он, когда кидал, орал на всю округу: «Убью, сука!» – и все соседи слышали.
– Но не убил же.
– Да, маманя задницей на газон приземлилась, но этаж – то третий, – улыбнулся майор.
– И что ты предлагаешь?
– Возбудить сто пятую через тридцатку, – ехидно предложил прокурору Барсуков.
– Что это даст? – спросил Папа Города, начиная понимать, куда клонит опер.
– А то, что по двадцать второй форме сто пятая пойдет как раскрытая, а тридцатка выпадает. И поэтому получается, что раскрыто у нас не восемь, а девять убийств. Восток и статистика дело тонкое! – еще раз улыбнувшись, закончил мысль Барсуков.
– И как это шельмовство понимать? – вставил свою реплику заместитель.
Барсуков посмотрел на зама и, тяжело вздохнув, про себя подумал: «Учить тебя, учить, потихоньку вынимать, тогда будешь понимать!» – а вслух произнес:
– Вся страна шельмует! А мы что, рыжие?
– Ты где этому научился? – удивился прокурор, сообразив, что предложил кум ИВС.
– В университете миллионов, – пошутил майор.
– Напиши все по поводу Ямщиков и иди, – задумчиво проговорил хозяин кабинета, увлекшись усвоением предложения оперативника.
Барсуков встал и вышел из кабинета…
Через пять минут майор положит листочек с девятью словами на стол смазливой секретарше: «По поводу заявления Ямщикова пояснить ничего не могу!» – и, заглядывая ей в вырез платья на груди, тихо на ухо, как Ромео Джульетте, пропоет: