На излете, или В брызгах космической струи
Шрифт:
Юрий Константинович – полная противоположность Ростокиной. Он – само радушие и глубочайшее почтение к любому собеседнику. Юрий Константинович никогда ни с кем не спорил. Он внимательно выслушивал оппонента и тут же с ним соглашался. Казалось бы, и говорить больше не о чем, не то, что спорить. Как вдруг Разумовский просил прояснить некоторые непонятные ему моменты. Успокоенный оппонент с чувством превосходства тут же начинал давать пояснения. Но Юрий Константинович, ссылаясь на недостаток знаний в данной области, все спрашивал и спрашивал, пытаясь, якобы, понять то, что действительно понять невозможно. Вскоре оппонент и сам начинал осознавать, что неправ, и вопрос действительно не проработан. А Разумовский тем временем, как опытный учитель, наводящими вопросами подводил нерадивого ученика к верному решению. Внезапно “прозревший” оппонент благодарил Юрия Константиновича за то, что тот помог ему выявить недостатки, и сам спешно правил документ так, как это требовалось Разумовскому.
Как и Ростокина, Разумовский был старейшим работником КБ, куда попал сразу после вуза. Ему тоже довелось работать под руководством Королева и неоднократно с ним контактировать по самым разным вопросам. В отличие от Бродского, многие рассказы которого обычно включали его коронную фразу “и тут мы с Сергей Палычем вдвоем”, он редко что-либо рассказывал о том времени. Запомнился лишь рассказ, который мне довелось услышать от него дважды.
По погодным условиям самолет предприятия совершил посадку на каком-то заштатном аэродроме. В единственном маленьком аэродромном буфете командированные специалисты выстроились в длинную очередь. Одним из последних к очереди подошел Королев. Люди из очереди тут же предложили ему пройти вперед.
– Спасибо. Не беспокойтесь. Я постою, – отказался от предложения Сергей Павлович, – Здесь же больше нечего делать, кроме как в очереди стоять.
Волей случая Юрий Константинович оказался в этой очереди непосредственно за Королевым. Буфет был скромным, но выбор спиртного поражал разнообразием. И командированные не преминули воспользоваться неожиданной удачей. Заказывали не меньше, чем по бутылке на брата.
– Пожалуйста, мне бутылочку кефира и булочку с изюмом, – к удивлению буфетчицы, сделал свой необычный заказ Сергей Павлович.
– Мне то же самое, – вслед за СП повторил его заказ Юрий Константинович.
– Молодой человек, – с удивлением посмотрел на него Королев, – В ваши годы я бы в подобной обстановке выпил бы чего-нибудь покрепче. От кефира замерзнуть можно.
– Я не пью, – строго пояснил Разумовский, что в те годы было правдой.
– Я тоже, – смеясь, поддержал его СП, – Но в таких условиях на вашем месте непременно выпил бы, если, конечно, здоровье позволяет.
– Здоровье позволяет, но я действительно не пью спиртного.
– Что ж, похвально, молодой человек. Мне бы ваши годы. Непременно граммов двести пропустил, – и с сожалением махнув рукой, Королев с булочкой и кефиром отошел к свободному столику.
Уже под занавес того памятного совещания у Бродского выяснилось, что нас с Кузнецовым поддержали только Разумовский и Ростокина. Более того, Разумовский предложил нам подготовить таким же образом отдельные технические требования к смежным наземным системам. Остальные участники совещания требовали вернуться к традиционной структуре документа. Несмотря на поддержку Бродского, решение так и не было принято.
– Ретрограды,– возмущался Юрий Константинович, – Заскорузлые мозги. Даже не понимаете, что новое изделие на старых подходах нам не сделать. Получим тот же паровоз, только покрупней. А здесь ребята предложили столько нового. Стройную систему контроля. Автоматизированную систему управления подготовкой и пуском. И не просто предложили, а разработали четкие технические требования, наметив, как все это сделать. В общем, Эмиль Борисович, мы с Инной присоединяемся к группе Кузнецова. Будем участвовать в работе над этим документом. А там посмотрим, чья возьмет.
Так мы с Владимиром Александровичем получили не только активных сторонников, но и соратников в работе по новому направлению. Конечно же, Юрий Константинович подключался к нам лишь время от времени. Но Инна Александровна, по его поручению, вскоре полностью стала членом нашего маленького коллектива.
А недели через две Юрий Константинович принес показать нам и Бродскому черновик документа, который подготовили проектанты Феоктистова по программе “Остров”. Это были технические требования к системам долговременной орбитальной станции, которую еще только предстояло создать, собирая ее прямо на орбите из модулей, доставляемых к станции по мере необходимости. Структура документа очень напоминала нашу. И Бродский тут же принял решение, не созывая больше никаких совещаний.
Глава 9. Этот День Победы
Меж тем страна готовилась отметить юбилейную дату – тридцатилетие Победы в Великой Отечественной войне. Я хорошо помню, как пышно отмечали предыдущий юбилей – двадцатилетие. В училище это событие запомнилось тем, что неожиданно весь рядовой и офицерский состав был награжден правительственной наградой – специально выпущенной юбилейной медалью. А еще, что впервые за много лет в военном параде в Харькове участвовала техника.
Нашу парадную “коробочку” отмечали всегда. На многочисленных репетициях мы, по приказу командующего парадом, иногда проходили перед парадным строем, как образец для подражания. Но, на том параде превзошли самих себя. Трибуны встречали нас бурными аплодисментами, совсем как артистов. После торжественного марша нас отвели в сквер, где оставили оружие.
Едва вернулись, пошла техника. Конечно, она была не столь разнообразна, как в Москве на Красной Площади, но ее было очень много. Она шла и шла, сотрясая площадь и заполняя грозным гулом окрестности. На выходе из прямоугольника площади, боевые машины резко набирали ход и, обходя сквер двумя потоками, мимо нас уже проносились на приличной скорости.
Из-под гусениц танков сыпались искры, и я невольно вспомнил, как в раннем детстве видел огромные колонны тех самых танков и самоходок, которые с боями дошли до Германии и года через три после завоеванной ими Победы возвращались на Родину. Из-под их гусениц точно так же сыпались искры, а из выхлопных труб летели черные клубы сажи. Те танки были темно-серыми от дорожной грязи и пыли. Они сами были как огромные бесформенные комья грязи. Грохот стоял примерно такой же. Тогда я видел все это впервые, и боевые машины казались мне чудовищами – драконами из сказки. Мне, ребенку, было очень страшно. Но не меньший страх я видел в глазах пленных немцев, стоявших вдоль колючей проволоки нашего лагеря.
После прохождения техники и спортивного представления мы несколько часов стояли в оцеплении между колоннами демонстрантов. Демонстранты были веселыми и нарядными. Народ действительно ликовал. Впервые за много лет люди, по призыву ветеранов, надели свои награды. Тогда очень многие из фронтовиков были не только живы, но и большинство из них еще работали.
Так парадную колонну нашего училища возглавил его начальник генерал-лейтенант авиации Герой Советского Союза Тихонов. Накануне, поздравляя нас с праздником, он, по нашей просьбе, рассказал о подвиге, который совершил вместе со своими товарищами-летчиками еще в самом начале войны.