НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи

Зарецкий Анатолий

Долгие годы душа разрывалась от боли. И эту боль я доверял только моим стихам и никому больше. Никто, даже друзья, не знали о том, что творилось в моей страдающей душе. А внешне был бодр, даже весел и хорошо учился, почти не прилагая усилий…

Учебу на первом курсе авиационного института мне, как и многим студентам технических вузов, пришлось совмещать с работой на авиационном заводе. С непривычки было тяжело, зато отвлекало от тяжких дум. А на втором курсе, когда нагрузка спала, и осталась лишь учеба, беда навалилась с удвоенной силой. И я не выдержал. В институте мне было неинтересно всегда, а в состоянии депрессии – невыносимо тоскливо. Я перестал посещать занятия, не стал сдавать весеннюю сессию, и был отчислен…

Под давлением родителей

согласился с их неверным решением и вместо срочной службы в армии угодил в военное училище. Бывшее ХВАИВУ уже изменило профиль обучения – стало готовить офицеров для ракетных войск стратегического назначения. Теперь оно называлось командно-инженерное училище – ХВКИУ. От авиации здесь сохранилась лишь летная форма.

Так в круг моих интересов вошла ракетная техника. Я готовился стать военным инженером-ракетчиком. И на три года моим домом стала казарма…

Лето шестьдесят шестого года стало поворотным в моей судьбе. Черная полоса продолжительностью в пять лет постепенно стала светлеть. В Бердянске, где отдыхал в семье Саши Бондаря, с которым дружил все пять лет учебы в училище, познакомился с удивительной девушкой – Валей Кузнецовой. Валя-Валентина, как ее звал тогда, вернула меня к жизни, вселила уверенность в себе, подорванную годами самоотречения. Она была инициатором нашего бурного романа. Эти трое суток в городе у моря запомнились нам обоим на всю жизнь.

Увы, внезапно мы потеряли друг друга на целых три года. А когда встретились вновь, она уже была замужем за Сашей. Именно тогда я потерял его как друга…

Осенью того же шестьдесят шестого года случайно встретил подругу Людочки. В непростом разговоре неожиданно узнал, что это она расстроила наши с Людочкой отношения, оклеветав меня перед любимой. От нее же стало известно главное – все пять с половиной лет нашей разлуки Людочка не забывала нашу весну. У нее много друзей, но она, как и я, до сих пор одинока…

Три с половиной года Людочка избегала любых разговоров со мной, еще два года мы не виделись вовсе. Но стоило ей прочесть мои стихи, которые передал через подругу, поняла, как ошибалась все эти годы.

И вот мы встретились. Мы взглянули в глаза друг другу, и слова стали лишними. К нам вновь вернулось счастье взаимной любви…

Но это уже было горькое счастье. Людочка знала, что безнадежно больна, а потому, вопреки чувствам, не хотела развивать наши отношения. Она готова была пожертвовать своей любовью ради моего мнимого счастья. Но я любил мою Людочку так сильно, что просто не мог поверить в неизбежное и был готов на все, чтобы его предотвратить. Моя бесконечная любовь придавала силы. Я развил такую бурную деятельность, что даже Людочка поверила, что может быть спасена. Мы впервые объяснились, не скрывая чувств и сомнений, и решили соединить наши судьбы, какие бы испытания ни готовила нам жизнь. Мы объявили о помолвке, и моя любимая Людочка стала моей невестой. С того дня она стремительно пошла на поправку…

Но чудес не бывает. И полгода счастья закончились внезапной смертью любимой… Моя душа умерла вместе с Людочкой… Утешало лишь то, что она ушла, не разочарованная жизнью… Мир опустел без моей Людочки. Стало неинтересно жить. Ведь, чего бы я ни достиг, об этом никогда не узнает моя любимая…

Но однажды вспомнил, что, прощаясь со мной, она взяла обещание «учиться всему и всегда». И тогда я с головой погрузился в учебу, на время подавив свои чувства.

Моя дипломная работа была признана лучшей. Но меня не оставили в училище. Не направили и в строевую часть, хотя «доброжелатели» уже подготовили именно этот вариант. Вместе с Сашей Бондарем и еще двумя сокурсниками меня распределили в испытательную часть научно-исследовательского полигона, широко известного под громким именем «Космодром Байконур».

Прощаясь с родным городом, посетил наши с Людочкой памятные места, где мы были так счастливы. У могилы любимой долго вспоминал эпизоды нашей жизни и неожиданно понял, что обязан сделать все, чтобы сохранить память об этой неповторимой девушке, о нашей с ней чистой дружбе и большой любви… Впервые появилась конкретная цель, которая придала некий смысл моей унылой жизни…

К месту назначения ехали втроем – Валя с Сашей и я. Для нас с Валей этот путь оказался непростым. Мы встретились с ней через три года безвестности и, наконец, выяснили, кем и как были разрушены наши отношения. Я не принял ее неразумного предложения отстать от поезда и вернуться домой. Валя все еще нравилась мне, но в глубине души понимал, что любить ее так, как любил Людочку, уже не смогу никогда…

Меня распределили в часть, которая проводила летные испытания ракеты Н1. В то время это была самая мощная космическая ракета-носитель страны – аналог американской ракеты «Сатурн 5», обеспечившей высадку космонавтов на Луну. К сожалению, С. П. Королев не успел довести этот проект до этапа летных испытаний. А без него работа шла трудно, если ни сказать больше – безнадежно плохо.

Часть уже провела два аварийных пуска. Вторая запущенная ракета взорвалась прямо на стартовом сооружении. И «правый старт» потом восстанавливали несколько лет.

Меня назначили начальником бортового расчета и поселили в гостинице части прямо на площадке. На левом старте, который не пострадал при взрыве, уже стоял макет ракеты. В первый же день меня определили в наряд по его охране. И завертелась карусель бесконечных нарядов. Я бы навсегда утонул в том водовороте, если бы ни моя специальность.

Уже через месяц меня освободили от всех нарядов и приставили к ракете. Я оказался на виду – в эпицентре событий. Как губка впитывал все, что узнавал в процессе круглосуточной посменной работы, и через два месяца уже ничем не отличался от моих сменщиков. Но глубокой осенью макет сняли со старта и вернули в МИК для доработок.

Мне удалось удержаться в составе технической элиты – отныне я вел все занятия по специальной подготовке.

Напряженная работа не давала расслабиться, но в номере гостиницы, где оставался наедине с собой, на меня тяжким грузом наваливалась тоска одиночества. В конце концов, поступил как все – присоединился к одной из многочисленных пьющих компаний.

Зиму почти не заметил – она пролетела в тщетной суете бесконечных нарядов и в пьяном угаре однообразных вечеров и выходных дней.

А на излете зимы у меня появилось свое дело. Мне поручили сделать спецкласс с тренажерами для подготовки боевого расчета. В той работе я почувствовал себя главным конструктором. Да собственно так оно и было – я руководил коллективом единомышленников, и все мои решения были окончательными. В сжатые сроки пришлось разобраться с алгоритмом работы всех бортовых и наземных систем и создать имитаторы этих систем. Это творчество увлекло настолько, что отдавал ему все мое время и всю душу. И все получилось. Системы и агрегаты работали, как часы.

– Так бы настоящие функционировали. Ракета давно бы летала, – заявил командир части полковник Ширшов, председатель конкурсной комиссии.

В конкурсе к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина мы заняли первое место. Меня, как победителя конкурса, наградили юбилейной медалью.

А потом произошли события, которые радикально изменили мое представление о работе и, соответственно, мое к ней отношение. Мы уже с месяц работали с макетом на старте, когда узнал, что наш спецкласс полностью уничтожен. Оказалось, накануне прибытия какой-то комиссии командование решило скрыть следы воровства, которое велось в части с большим размахом. Списанным имуществом, якобы уничтоженным при взрыве ракеты, нагло торговали. В Куйбышеве был пойман и изобличен некий начальник цеха. А потому командование приказало срочно закопать в степи все, что сохранилось с правого старта и было припрятано для продажи. Никто не стал разбираться в происхождении деталей электроники, и нашу самодельную аппаратуру спецкласса сломали и выбросили заодно…