На изломе алого
Шрифт:
– Вот это правильно, Ксюха! Вот это дело! Пацану мужской кулак нужен и ремень! Чтобы как вытянул по заднице, так и отбил вместе с мягким местом охотку перечить старшим! Я в армии салаг быстро вежливости учил. С одного удара понимали.
Женщина прыснула смехом:
– Может, хоть личную жизнь устрою. Найду воспитателя своему оболтусу.
Взрослые рассмеялись.
- Кстати, я закурю, милая? – гостья улыбнулась и девочка заметила, что у нее надбит передний зуб, совсем как чашка в руках у Сашки. Она потянулась к пачке сигарет,
Девочка возражала, еще как. Но вместо ответа, взглянула коротко на присевшего за стол отца и пожала плечами.
– Нет.
Взяв ложку, размешала в горячем напитке сахар и надкусила бутерброд. Принялась с аппетитом жевать, стараясь не вдыхать дым. Есть хотелось ужасно. Утром не получилось позавтракать, а школьного обеда ее лишил этот придурок из 7-«Б» Артур Чвырев. Он не в первый раз докучал Сашке, и сегодня ей пришлось его ударить, чтобы отстал. Как и обещал отец, мальчишка сразу понял, что девчонка настроена серьезно.
Сашка вспомнила большие синие глаза новенького, распахнувшиеся в тревоге, когда она после перемены показалась в классе. Глупый. Неужели этот Савин думал, что она не справится?
– Сашка! Оглохла, что ли?
– Что? – девочка вздрогнула.
Серые глаза отца, затянутые хмелем, тем не менее смотрели прицельно.
– Дневник неси! – огненный язычок от зажигалки коснулся сигареты. Между разомкнутых губ мужчины заклубился едкий дым.
– Будем показывать тете Ксюше, как ты у меня учишься.
Спорить было бесполезно. Сашка молча встала и вышла в прихожую. Достала из рюкзака дневник и принесла отцу. Села за стол, хлебнула чай и закашлялась.
– Пап, можно я пойду к себе? – спросила, впрочем, не надеясь на разрешение. И не ошиблась. Шевцов-старший любил компанию.
– Сидеть я сказал! Здесь ешь! Нечего по дому сор разносить!
– Сегодня у него было отличное настроение.
– Дима, не ругай ребенка, - гостья встала и прошла в Сашкиных, не по размеру маленьких тапочках к окну. Поправила кокетливо волосы.
– Я сейчас форточку открою! И правда, накурили мы с тобой.
Но с открытой форточкой стало только хуже. Сашка отвернулась и поджала ноги, спрятала нос в чашке с горячим чаем.
В дневнике, как всегда, все оказалось чисто и аккуратно. Девочка очень старалась не расстраивать отца, и женщина завистливо хохотнула, нависнув у Сашки над плечом:
– Надо же! Дим, да она у тебя настоящая умница! – удивилась.
– А что будет, если появится двойка? – спросила с пьяным любопытством.
Теперь хохотнул отец. Протянув руку, потрепал ласково дочь по макушке.
– Она знает, что будет. Правда, Сашка? – вплел пальцы в густые волосы, сжимая их в кулак.
– Шкуру спущу, - процедил сквозь зубы, - и это самое малое. У меня своя методика воспитания, и лучше тебе, Ксюха, о ней не знать. Ну, чего смотришь на папку волчонком, а?
– мужчина стиснул
Глаза женщины восторженно распахнулись.
– Димка, какой же ты крутой мужик!
– Да уж не пальцем натыканный, как некоторые! - «крутой мужик» важно протянул руку к бутылке и разлил водку по рюмкам. Поставил полную чарку перед новой подругой: - Давай, Ксюш, лучше накатим еще по одной за знакомство! За состыковку двух индивидуумов, так сказать!
Сашка захрустела соленым огурцом, поглядывая, как взрослые закусывают, жмурясь от крепости спиртного. С гусиным паштетом, намазанным на черный хлеб, и сладким чаем, огурец казался особенно вкусным. Тетя Нина, двоюродная тетка отца, единственная их родня, умела делать засолку. Но водка закончилась, а вечер только начался. Дмитрий Шевцов поднялся с табурета, достал из кармана джинсов крупную купюру и хлопнул об стол ладонью.
– Санька, хватит жевать! – прорычал.
– Давай, дуй в магазин! У нас с тетей Ксюшей бухло закончилось. Купи там себе чего-нибудь - «Сникерс» или «Чупа-чупс», папка разрешает. Ну, чего смотришь? Метнулась, я сказал!
Женщина удивилась. Глянула осоловело на друга, раскидывая мозгами.
– Ты чего, Дим? – неуверенно протянула.
– Ей же не продадут, - пожала полными плечами. – Она ж малолетка! Шутишь?
Но новая подруга отца не знала всех тонкостей, и Шевцов снизошел до короткого пояснения, благо был в расположении духа.
– В магазине, что на углу дома, продадут. Пусть только попробуют не продать, - ладонь над купюрой сжалась в кулак, - поломаю! Меня с Сашкой там все знают. Не, кипишуй, Ксюха, сейчас все будет!
Сашка не медлила, у нее загорелись глаза. Девочка соскочила с табурета, забыв о холоде, что проникал в форточку, выстуживая пол. Натянулась струной.
– Пап! – позвала.
– Ну, чего еще?
– А можно я бумагу куплю? Белую, чтобы рисовать? Я тебе говорила, помнишь? И папку! А еще краски акварельные, в тюбиках!
– Чтобы рисовать?
– Да!
– Лошадок и карусели?
Сашка смешалась и промолчала. Ссутулилась, но взгляд не отвела.
– Вот видела! – огромный кукиш уставился в детское лицо. Ткнулся больно в нос. – Я тебе что, бля*ь, Рокфеллер?!
– Дим… - отозвалась гостья, но мужчина уже и сам откинул плечи на стену, хмуро оглядывая дочь.
– Куплю я тебе, Сашка, бумагу. Куплю. Только выбирай одно из двух – или жопу подтирать или рисовать!
В магазине почти никого не было, и девочка с облегчением выдохнула. Прошлась медленно вдоль прилавка, разглядывая товар, задержалась у канцтоваров и подошла к кассе. Встала за старушкой, которая все никак не могла определиться с покупкой, перебирая кошачьи консервы. Наконец, выбрав, пошаркала к выходу.