На изломе чувств
Шрифт:
– Дело не в симпатии, Марк. Просто тяжело это все, знаешь, всему свое время. Прости, но я не могу проводить с тобой так много времени, как это делала Вера, отсюда нам сложно найти точки соприкосновения, понимаешь?
– Понимаю, ты работаешь почти все время, чтобы у нас были деньги. Но если ты так много работаешь, то зачем тогда жить?
– Чтобы хорошо жить надо сначала эти деньги заработать, а только потом хорошо жить на эти же бумажки, да и пока ты молод надо делать то, чего уже физически не сможешь делать в те же пятьдесят.
– Ну пятьдесят это уже старик.
– Посмотрим, что ты скажешь в пятьдесят. Колбасу вареную будешь?
– Буду.
– Как дела в школе?
– Нормально, - точно ненормально, не стал бы с запинкой отвечать, но и лезть к нему не хочу, я в психологи не нанимался.
– Ты уверен, что тебе не нужна нянька?
– Уверен. Зачем нам какая-то тетка, я итак себе хлеб с колбасой могу отрезать.
– Проблема в том, Марк, что на одной колбасе далеко не убежишь. Ладно, с едой разберемся. Только давай договоримся, если что-то случится или в школе обижают, ты мне скажешь, ясно?
– Хорошо. Там скоро яичница?
– Скоро.
***
В кой-то веки выбрался домой пораньше. Пусть не сын, но день рождения надо все-таки отпраздновать. Он, наверное, и тортов за всю свою жизнь никогда не ел. За прошедшие три месяца совместной жизни я понял, что, так или иначе, хочу наладить с ним хоть какие-то отношения, в голове набатом так и звучало «так хотела Вера». По дороге все же купил большой торт и поехал домой. Когда Марк увидел меня на пороге, сразу изменился в лице.
– А чего ты так рано?
– У тебя же день рождения сегодня, вот и рано. Держи торт.
– Класс, спасибо. Я чайник поставлю?
– Подожди. Торт быстро съешь и на следующий день о нем не вспомнишь, держи свой подарок, -протягиваю пацану телефон.
Марк берет упаковку, разворачивает и тут же выпучивает глаза.
– Это мобильник?
– Да. Нам так будет проще и спокойнее. Да и мало ли чего случится, ты мне сразу позвонить сможешь.
– А у нас ни у кого в классе нет телефона.
– Ну значит будешь первым. Телефоном особо не святи. Мне не жалко, просто люди всякие бывают. Звони по надобности, договорились? Разберешься с инструкцией?
– Да!
– восторженно произносит пацан.
– Спасибо, мне никто ничего не дарил. Никогда.
Не хочу слышать его историю, я итак ее знаю. С первого дня жизни в доме малютки, ни отца, ни матери. Никого. Черт, не хочу никого жалеть, ни себя, ни его. Достало все.
– Ладно, Марк, давай не грустить, да?
– Ага. Спасибо.
Вроде бы все относительно наладилось, с Марком мы не то чтобы друзья, но и не враги, чему я несказанно рад. Пацан оказался на редкость смышлёным и самостоятельным. В помощницах мы действительно не нуждались. Я по-прежнему почти все время работал, на ссоры у нас просто не было времени. Да и Марк, как оказалось, совсем не конфликтный ребенок, несмотря на то, что всю свою жизнь провел в детдоме. Все было вполне нормально, ровно до того момента, как я не обнаружил Марка дома.
Когда приходишь вечером домой, постоянно наблюдая одну и ту же картину в виде смотрящего телевизор ребенка, и тут его не обнаруживаешь на том самом месте, как-то сразу в голову лезут дурные мысли. Огляделся вокруг, но ничего странного не заметил. Стал звонить на мобильный, но абонент не доступен. Бл*дь, да что за жизнь такая. Надеваю обратно куртку и иду на улицу, сам не знаю куда. К ментам глупо, да и не примут они никакую заяву. Рано еще. Иду, даже не смотрю под ноги, голова не соображает. Не знаю с чего вдруг туда понесли ноги, но зашел я на детскую площадку прямо напротив наших окон. Какое же я испытал облегчение, когда на скамейке увидел Марка, словами не передать. Главное не сорваться, Озеров. Ну подумаешь захотел пацан подышать воздухом, с кем не бывает. Подхожу ближе, стараясь не испугать его.
– Марк, что ты здесь делаешь?
– На качелях катался, - шмыгая носом, утирая слезы, произносит Марк.
– Так накатался, что теперь вовсю ревешь?! Что случилось? – убираю руку от лица ребенка.
– Ты из-за фингала ревешь?
– Нет.
– А из-за чего? Что вообще случилось, что ты сидишь здесь один в такое время? – молчит!
– Не хотел идти домой, мне страшно.
– Почему? Почему мне не позвонил, а? И трубку не берешь! Я для чего телефон тебе дал, глупый?
– Мне его разбили! Вот почему! Отобрали, потому что ни у кого такого не было и побили, назвав выскочкой. А я им не хвастался, честно! Я даже не показывал его никому, - и вновь заливается слезами.
– Так все. Успокаиваемся. Сильно ударили? Что кроме глаза болит?
– Ничего не болит, но телефон разбили! Это был мой единственный подарок.
– Да забудь ты про этот телефон, новый купим. Точно ничего не болит?
– Точно.
– Пойдем, - беру Марка за руку и веду домой.
Заходим в квартиру, я тут же снимаю с него верхнюю одежду, вроде кроме синяка под глазом ничего нет. Очередное облегчение всего лишь от отсутствия синяков. Да уж, я кажется забыл, что такое быть ребенком.
– А теперь запоминай, Марк. Никогда не лезь в драку первым, но если нападают на тебя – ты бьешь в ответ! Понял?
– Да.
– Еще раз спрашиваю, понял?! Чётко и громко или как девчонка будешь сопли здесь разводить?