На качелях между холмами
Шрифт:
— Я раньше многое что не мог есть. Но у моего папы есть способ, как раскушать то или иное блюдо.
— Ой, как интересно, расскажи, — всплеснула руками Машка.
— Боюсь, что тебе он не понравится.
— Ну, расскажи, расскажи!
— Пообещай, что испытаешь его на себе.
— Клянусь! — воскликнула Маша.
— Ну, тогда слушай, — начал я. — Просыпаешься утром и выпиваешь стакан воды. Через два часа — снова стаканчик. И так весь день до вечера. То есть весь день ничего не кушаешь, только пьешь воду. Вообще ничего. Понимаешь?
— А фрукты, овощи? У меня
— Ну, при чем тут диета, Маша? Я же тебе объясняю: ни-че-го! Только одна вода.
— А кефир можно вместо воды?
— Ты что? — нахмурил я брови. — Нерусская, что ли? Я же говорю: только вода. Понимаешь? Никаких кефиров, соков, напитков. Даже чай и кофе нельзя. На ночь пропускаешь еще один стаканчик воды и ложишься спать.
— А дальше что?
— А дальше ничего, — улыбаюсь я. — Просыпаешься утром на следующий день, открываешь холодильник и кушаешь все, что тебе до этого не нравилось: сливочное масло, суши и все-все-все, что твоей душе угодно.
— И ты хочешь сказать, что меня не будет воротить от масла?
— Уверен! — отвечаю. — Знаешь, как я стал есть суши? Мы с папой поехали на рыбалку рано утром. Никаких припасов, кроме воды, с собой не взяли. Мы планировали в тот же день часам к двенадцати вернуться. Но, не доехав до места рыбалки, пробили сразу два колеса. Связи не было. Одно колесо папа заменил, а чтобы отремонтировать второе, нужно было идти километров двадцать по лесу. Папа оставил меня в машине, а сам пошел искать шиномонтаж. Но через два часа вернулся. Оказывается, где-то на полпути у него появилась связь. Он позвонил дяде Мите, своему знакомому, объяснил ему, где мы примерно находимся, и мы стали ожидать подмоги. Просидели до вечера, никого нет. Стало темнеть. Отец снова хотел пойти на то место, где берет связь, но тут обнаружилось, что сдох мобильник. Подзарядки нет. Что делать? Ночью отец не захотел бродить по лесу. И мы решили заночевать в машине. Папин друг нашел нас только на следующий день утром, оказывается, он перепутал дороги и искал нас в другом месте. И что, ты думаешь, он привез нам на завтрак?
— Суши, — выпалила Машка.
— Ох, какая ты догадливая, — рассмеялся я. — Точно. У дяди Мити свое кафе, и он часто привозит нам суши собственного приготовления.
— И ты после этого полюбил их?
— Хм, «полюбил», — передразнил я Машку. — Я в то утро чуть пальцы себе не пооткусывал. Уплетал за обе щеки. С тех пор ем их с удовольствием. То есть вывод какой? Если хочешь раскушать то или иное блюдо, перед дегустацией необходимо сутки, а лучше двое, поголодать. Вот так-то!
— Попробую. Прямо завтра, — заявила Машка. — Завтра пью только воду, а послезавтра попробую съесть бутерброд с маслом.
— Попробуй, попробуй, — говорю. — Ты что любишь больше всего?
— Гречневую кашу с медом, — говорит Машка. — Пробовал?
— Не-а, — отвечаю. — А почему с медом? Можно и с сахаром?
— Нет, с сахаром не то. Вот с медом — это вкуснятина.
— Тоже попробую. Давай завтра устроим себе разгрузочный день, а послезавтра будем пробовать бутерброды и кашу с медом. Идет?
— Идет!
За
— Ты что, Михаил…
Я сначала подумал, что она сейчас начнет меня стыдить и все такое. Но Машка продолжила:
— …меня же мама убьет.
— Извини, я что-то тормознул, — говорю. — Так сказал, не подумав.
Не знаю, как и назвать себя: то ли хамом, то ли отважным парнем, то ли… Черт его знает. Но, когда Машка стала разглядывать в окно все тех же лебедей, я подошел к ней, развернул к себе, обнял и поцеловал ее в губы. Мария опустила руки и даже не думала сопротивляться. Не помню, сколько длился наш поцелуй. Оторвавшись от ее губ, я прошептал:
— Прости меня, Маша. Ты мне очень нравишься.
Маша молчала и еще долго стояла с закрытыми глазами. Я налил кофе в кружки и как ни в чем не бывало сказал:
— Ну что, пьем кофе — и домой?
— Угу, — открыв глаза и присаживаясь к столу, ответила Маша.
Через час мы уже ехали в электричке.
— Миш, — спрашивает Мария, — скажи, а кем ты хочешь стать?
— Режиссером, — говорю.
— Как интересно! Ты будешь снимать кино?
— Ну да.
— А я буду учить детей. Хочу стать учителем музыки.
— Быстро надоест, — говорю я.
— Это еще почему? — удивилась Мария.
— Скучно, все время одно и то же.
— Нет, — возразила Маша. — Все дети разные. А представляешь, мой ученик станет знаменитым на весь мир. Он никогда не забудет свою первую учительницу. Будет меня навещать и дарить мне цветы.
— Лучше бы машину купил, — говорю.
— Какую машину? — вздернула брови Машка.
— Ну там, «Бентли» или «Феррари», «Роллс— Ройс» или «Мазератти».
— Зачем они мне? — рассмеялась Машка.
— Ну, как это зачем? — говорю. — Это отличные машины. Но очень дорогие. Если твой ученик станет знаменитым на весь мир, что ему будет стоить подарить такую машину?
— Странный ты, Мишка.
— Чего ж тут странного? Цветы и я тебе могу подарить. Это любой сможет. А вот «Феррари»… Когда у меня будет много денег, я тебе и без музыки подарю классный автомобиль. Мне для тебя ничего не жалко. Только права тебе нужно будет получить.
— Мне кажется, я никогда не смогу машиной управлять.
— Ничего сложного.
— А ты умеешь?
— Конечно, умею. На рыбалке отец всегда дает мне покататься.
Это не Машка, а какой-то провокатор. Она снова стала вспоминать Ромкины анекдоты и хихикать.
— Прекрати, — буркнул я.
— Ты что, ревнуешь меня? — улыбнулась Маша, и в ее глазах сверкнул какой-то странный огонек. Вы знаете, чем-то похожий на всполох молнии, той, которая в поле швырнула в нас факелом. Помните?
— Не говори глупости, — стараясь быть предельно равнодушным, ответил я. Но голос предательски выдавал меня, тембр был каким-то необычным. Машка рассмеялась.