На карте не значится
Шрифт:
Рынин продолжал молчать,
– Ну?!-Хенке все более распалялся.
– Что же вы молчите, доктор Рынин?!
– Вы задали сразу столько вопросов, что, прежде чем на них ответить, надо серьезно подумать.
– Думать некогда! Подводная лодка должна выйти в рейс - и не может. Это не шутка! Отвечайте!!
– Вам я вообще отвечать не обязан, - невозмутимо сказал Рынин.
– Я подчиняюсь только господину полковнику.
– Будете отвечать и мне!
– угрожающе выкрикнул Хенке.
– Мне поручено расследовать это дело!
Рынин молчал.
–
– остановился Хенке против перепуганного инженера Штейна.
– Вы тоже отвечаете за состояние грота!
– Да, история с воротами очень странная, - согласился Штейн. Он достал из кармана большой платок и вытер вспотевшую толстую шею и жирный подбородок.
– Вы тоже усматриваете в действиях доктора Рынина сознательную злонамеренность?-спросил Хенке.
– Да, это похоже…
Хенке злобно глянул на Рынина и снова зашагал по кабинету.
– Надо быстрее поднять ворота!
– приказал Хенке Штейну.
– Как можно быстрее! Сколько вам потребуется для этого времени?
– Я еще не могу ответить, господин оберштурмфюрер.
– А когда вы ответите мне на этот вопрос точно?
– Сегодня, господин оберштурмфюрер.
– Ваш срок слишком неопределенен. Ответите мне на этот вопрос ровно через полчаса. А через час ворота должны быть подняты! Не позже! Иначе - пеняйте на себя! Всё!
Штейн промолчал.
Хенке опять повернулся к Рынину.
– Вы сейчас поедете со мной! Собирайтесь!
– Мне нечего собирать… Все мое имущество - моя трубка.
Хенке вышел первым. За ним - Рынин, в сопровождении Кребса и эсэсовца с автоматом.
В кабинете остался один инженер Штейн, да затаившиеся за портьерой Борщенко и Силантьев.
Инженер Штейн, не подозревая, что в нескольких шагах от него находятся незваные гости, грузно уселся за стол и снял телефонную трубку.
Он набрал номер и, услышав знакомый голос своего помощника, спросил:
– Как с подъемом щита?.. Ничего не получается?.. Обер Хенке дал мне только час времени… Конечно, все это из-за проклятого Рынина и русских! Да-да, только один час!.. Торопитесь. Иначе придется отвечать и вам тоже!..
Дверь без стука отворилась, и в кабинет ввалился возбужденный помощник капитана подводной лодки - лейтенант Бютнер. Не скрывая своего раздражения, он спросил:
– Скоро ли поднимут щит? Или мне прикажете пробивать его торпедой? Но тогда и от вас останутся одни клочья, черт возьми!
Штейн раздраженно встал.
– Извините, лейтенант, но вы же знаете, что там работают сейчас мои техники. Надо подождать!
– Ждать я не буду! Вы ожирели здесь, тыловые крысы! .
– Как вы смеете, лейтенант!
– вскипел Штейн, тяжело отдуваясь.
– Я член нацистской партии и верно служу фюреру.
Штейн задохнулся и, не имея сил продолжать, молча ткнул пальцем себя в грудь, где красовался железный крест. Бютнер презрительно отмахнулся:
– Мне сейчас на вас наплевать! Потрудитесь освободить для моей команды какое-либо помещение в вашем управлении. На время, пока не откроется для лодки выход из грота. Если, как мне объяснили, сели ворота, то почему не может вдруг сесть весь грот? Не очень-то приятно ждать, когда тебя заживо похоронят в каменной могиле. К черту!.. Прошу распорядиться!
Штейн набрал номер телефона:
– Господин Бауэр!.. Из третьего и четвертого кабинетов переселите сотрудников в соседние. Временно. Сделайте это срочно, сейчас же!..
– Да-да! Срочно! Сейчас же!
– подтвердил Бютнер.
– Если сели ворота, - может сесть и весь грот!
Он поспешно вышел, а Штейн направился к алькову, чтобы отдохнуть хоть немного от пережитых волнений, но телефонный звонок заставил его вернуться к столу.
– Слушаю… Да… Слушаю вас, господин штандартенфюрер!.. Объявляете наше помещение на чрезвычайном положении?.. Слушаюсь! Да… Охрана при входе усилена еще раньше, по вашему личному указанию… Внутри по коридорам ходят автоматчики. Нет, немного, - двое. Пришлете дополнительно?.. Хорошо. А когда?.. Уже послали? Понятно… Я сейчас же распоряжусь и предупрежу всех сотрудников, чтобы имели личные документы наготове. Слушаюсь! Сейчас же сделаю!
Штейн положил трубку и торопливо вышел из кабинета, защелкнув дверь на замок.
Борщенко и Силантьев вылезли из-за портьеры.
– Фуу-у!
– Глубоким вдохом Борщенко расправил грудь.
– Ну, Фома, теперь наша задача - унести отсюда ноги подобру-поздорову… Но инженер, кажется, закрыл дверь на замок.
– Ломик у меня, - напомнил Силантьев.
– От ломика дверь трещать будет.
Попробуем тихонько.
– Подожди, - может быть, дверь только на французском замке?
– Борщенко осторожно повернул пуговку замка и тихонько наткал. Дверь открылась. Путь из кабинета был свободен. Но что в коридоре?..
Борщенко осторожно выглянул. Коридор был пуст.
– Пошли, Фома. Делай то же, что и я. И опять следи за тылом. Я буду впередсмотрящим.
Они вышли в коридор. Борщенко закрыл дверь. Замок щелкнул. Обратный путь в кабинет был закрыт.
ЧЕРЕЗ АВАРИЙНЫЙ КОЛОДЕЦ
Борщенко и Силантьев решительно шагнули от двери, в несколько секунд пересекли расстояние до угла и с ходу завернули во второй коридор.
Первое, что они увидели, был эсэсовец с автоматом. Но он шел не навстречу, а уходил от них, - медленно, размеренно шагая по ковровой дорожке.
Борщенко не повернул обратно, .а пошел за ним следом, так же медленно и бесшумно. Силантьев, ошарашенный опасной близостью врага и не понимая действий Борщенко, пошел следом, не забывая наблюдать за тылом…
Чтобы добраться до завешенного брезентом входа в тоннель, надо было пройти примерно треть коридора. И Борщенко решил, что, если эсэсовец не оглянется и не появится кто-либо сзади, - они, поравнявшись с брезентом, юркнут за него - и тогда опасность останется позади.
Но у Борщенко сложился и другой вариант: если эсэсовец задержит их, - оглушить его и втащить в тоннель. И в этом случае путь к свободе будет открыт.