На корабле утро
Шрифт:
– И как бороться? – спросил приунывший мичман.
– Честно сказать, не знаю. Мы на «Беллинсгаузене» эту проблему не решали… После Х-перехода нас сняли с остатков судна и дальше с ним работали только буксиры. Но, я думаю, надо просто иметь два-три запасных комплекта детонаторов.
– Да вы хоть знаете, сколько один детонатор стоит? Это же кошмар! Весь наш экипаж за десять лет зарплаты столько не наполучал, сколько одна такая байда по деньгам затянет…
– А вот это как раз не важно! – вставил скучающий Чичин. – Сколько бы ни стоили, командование выделит! На этой теме никто экономить
– Ну если не важно… – стушевался мичман.
Вчера, во время той памятной дискуссии с коллегами по отделу «Периэксон», Комлев слукавил, утверждая, что никаких подробностей не помнит.
Точнее, в тот момент он действительно не помнил ничего.
Но имелось у его психики такое полезное свойство: в нужный момент извлекать требуемую и, кажется, уже давно позабытую древность из самого пыльного закоулка в чулане мозга. Комлев помнил, нужно лишь подождать чуток. Конечно, он волновался – психика-то мадемуазель непредсказуемая, почти как военврач Любава… Но стоило ему открыть глаза после беспокойного сна в объятиях ласкового чернобрового призрака, как некий знакомый голос внутри головы прошептал Комлеву: «есть». «Беллинсгаузен» воскрес в его памяти во всей своей многоцветной событийной сложности. А вместе с ним воскресли и подробности эпопеи с двигателями…
– Но насчет детонаторов – это еще, можно сказать, цветочки. Самое сложное – точно выдержать режим насыщения люксогена газовыми фолликулами… Дело в том, что все стандартные режимы вспенивания люксогена, которые предусмотрены автоматикой, здесь не годятся. Вспенить его требуется до удельного веса 0,6, чтобы стало возможно полное, «под самую крышку» заполнение дюаров. Вспеним слабее – удельный вес будет выше. И дюар разрушит центробежным моментом…
– Ну это… товарищ начальник, – переминаясь с ноги на ногу, проблеял мичман Китайченко, – я пенить совсем не умею… Это к Эдуардычу.
– Что еще за Эдуардыч?
– Да наш главный по топливу…
– Где он?
– Если надо, я позову.
– Надо! Если начальство говорит – надо выполнять! – Чичин прямо-таки напрыгнул на мичмана. Комлеву показалось, еще секунда и он схватит бедолагу за грудки и примется трясти. Чувствовалось, что застоявшийся Чичин рад быть полезным хотя бы уж в каком качестве – пусть и в качестве держиморды.
– Пока обойдемся без Эдуардыча. Но через пару часов он понадобится, – примирительно сказал Комлев.
Глава 7
Главком в отсеке!
19 августа 2622 г.
Штабной корабль «Урал»
Планета Земля, Солнечная система
В тот день Комлев проснулся за два часа до сакраментального «На корабле утро».
Точнее, не проснулся, а «встал».
После часа короткого полуночного забытья он пробудился и заснуть более уже не смог.
Он вообще не помнил себя таким. Даже во время войны, хотя передряг на его долю выпало немало, его не донимала бессонница.
Позавтракать он тоже не сумел. Охотничьи колбаски на тарелке были свежими и зажаристыми, но он не проглотил ни кусочка. Кое-как влил в себя наперсток кофе и двести граммов свежего гранатового сока…
Выйдя из трапезной, он выкинул нечто совсем уж для себя нехарактерное – купил в автомате пачку сигарет, зажигалку и нырнул в комнату для курения. С горем пополам Комлев домучил одну.
Он не курил уже десять лет. От сигареты закружилась голова.
В сердцах вышвырнув дымящую гадость, Комлев покинул курилку и отправился в красный коридор, хотя до начала рабочего дня оставалось еще время…
В кабинете с круглым столом, к милой обстоятельности которого Комлев уже успел привыкнуть, не было никого, кроме Поведнова.
Тот сидел в своем высоком кресле и… разгадывал кроссворд.
– Разумное инопланетное млекопитающее реликтового происхождения. Пять букв, третья «у», – не подымая головы, спросил Поведнов.
– Олунч! – мгновенно ответил Комлев, в экспедициях он изрядно поднаторел в этом дурацком деле.
– Подходит. Молодец, кап-два! – Глаза Поведнова озарились моральным удовлетворением. – Может, ты заодно знаешь, что это за такая вещь, которую священники надевают под ризу на шею?
– Сколько букв?
– Девять… Нет… Десять!
– Знаю. Епитрахиль.
– Господи… Но откуда?
– У меня отец священником служил. Красноярско-Енисейская епархия.
– Так ты попович у нас, Владимир… Занятно!
Комлеву показалось, он смог различить на лице Поведнова неформальный человеческий интерес.
– Ладно, говори с чем пожаловал, поповский сын!
– Ну как же! Мне «Ретивый» покоя не дает. Слетал уже?
– Смотря куда. Пробный Х-переход по маршруту Земля—Титан—Земля прошел нормально. С развернутым отчетом можешь ознакомиться. – Каперанг двинул по столу навстречу Комлеву планшет. – Сегодня ранним утром «Ретивый» принял на орбитальной крепости «Смоленск» полные баки люксогена и семь вагонов полезных мелочей. Вслед за чем отбыл в распоряжение вице-адмирала Стеклова, командира эскадры «Старатель». Должен совершить пробный прорыв Х-блокады через полтора часа… Кстати, мы будем наблюдать за этим эпохальным событием в ЦОЗ.
– Извините, конечно… Но что такое ЦОЗ?
– Э-э, Миронович… А еще офицер Генштаба. – Поведнов шутейно погрозил Комлеву маленьким белым пальцем. – ЦОЗ – это Центральный Оперативный Зал. Святая святых боевого управления военфлота.
– Я-то чего волнуюсь, – зачастил Комлев, – там же с двигателями химичили по моим рецептам…
– Это мы знаем. Помню, когда я еще младлеем практику диспетчером на Массандровском космодроме проходил, там у нас плакат висел: «Диспетчер, помни: не сядет флуггер, сядешь ты!»
И Поведнов громко расхохотался.
Комлев вымученно улыбнулся в ответ.
– Отчет я, конечно, сейчас прочитаю. – Комлев несмело пододвинул к себе каперанговский планшет. – Вы мне одно скажите – с двигателями без происшествий?
– Да нормально. Не хлюзди.
Комлев почувствовал, что лезвие незримой гильотины, которое все последние сутки висело в миллиметре от его покрытой каштановым пушком шеи, отодвинулось на пару сантиметров вверх. Он издал шумный вздох облегчения.
– А можно вопрос, Лука Святославович, пока никого нет?