На корабле утро
Шрифт:
Когда встроенные альтиметры наших «Богатырей» в полном согласии с инерциальной навсистемой показали отметку двести семьдесят семь, скалы за поворотом расступились и…
– Ложись! – крикнул я, подав пример первым.
Циклопы организованно попадали. Затаились.
– Назад! – приказал я вполголоса.
Пока мы возвращались под прикрытие скал, я молился и думал, думал и молился.
Молился о том, чтобы все мы не получили заряд из позитронной пушки. От него ведь не спасут никакие «Богатыри»!
А думал я о том, что картина, схваченная моим глазом за одно мгновение, разительно отличается от всего, что я ожидал увидеть ранее.
Шахту астрофага окружал широченный вал, гребень которого проходил лишь немногим ниже отметки «двести семьдесят семь».
Причем кольцо обваловки оказалось настолько широким, что сумело поглотить даже отроги кряжа, обращенные к астрофагу «Дора».
Ну и главное: наземная ПКО имелась. Наземная ПКО, черт ее дери, была о-го-го.
В первую секунду я бы сказал, что на валу стоят вкопанные по центральную крестовину корветы ягну. Однако, придя в себя и поразмыслив, я пришел к выводу, что мы имеем дело с некими специализированными системами вооружения.
Возможно, как и паладины, они фактически являлись сверхсложными экзоскелетами для некоего специализированного подвида особей ягну. Но такого рода подробности интересовали меня в последнюю очередь. Для меня было важно изобрести способ расправиться с этими двадцатиметровыми исполинами, похожими на голову акулы-молота, водруженную на монструозно раздувшийся кактус.
Мы отползли назад и забились в расщелины – как распоследние тараканы. Позитронные пушки по нам не стреляли. Паладины над нами не кружили… Пронесло?
– Чего там, отец-командир? – спросил Терентьев, который выполнил приказ «ложись» быстрее, чем успел что-либо увидеть.
Я описал диспозицию в скупых, но точных выражениях.
– А почему эти штуковины наши из космоса не засекли? – поинтересовался Терентьев.
– Неглупый вопрос. Но совершенно неуместный. Не засекли – и не засекли…
– И как дальше жить будем?
– По-гвардейски. Сейчас я подготовлю разведсводку, отошлю ее на рейдовую базу. Оттуда ее пульнут в космос. Будем надеяться, на рейдерах информацию получат. Окунев с Байером там главные, вот пусть они и решают.
Скрытность связи была самым слабым звеном в системе нашей маскировки. О радиотехнической разведке ягну мы не имели никакого представления и даже не были уверены в том, существует ли она вообще. Но мы были обречены исходить из предположения, что да, существует и ни в чем не уступает нашей.
По этой причине для обустройства канала связи на коротком, казалось бы, плече «рейдовая группа – временная база» нам пришлось задействовать двенадцать рупорных узконаправленных ретрансляторов и полтора километра кабеля.
В свою очередь, наш флагманский связист, оставленный вместе с охраной временной базы, должен был строжайшим образом выдерживать спецрежим инфообмена на линии база – «Кирасиры»-ретрансляторы. В свою очередь, от «Кирасиров»-ретрансляторов, постоянно подвергавшихся опасности быть обнаруженными, даже несмотря на включенную систему «Гриффин», требовалось с точностью до миллирадианов ориентировать передатчики лазерной связи, чтобы попасть световым пятном в зону приемников рейдера «Изумруд».
И до чего же я удивился, когда уже через пять минут после отправки моей разведсводки на рейдеры я получил ответ! Схема работала без сбоев!
Синтезированный скафандром голос зачитал мне шифрограмму с рейдера «Изумруд».
Окунев – Степашину.
Сердечно поздравляю с благополучным выходом в оперативный район. Прошу обеспечить ударами ракет «Шелест» по средствам ПКО ягну действия наших ударных групп. Расчетное время входа наших ракет в зону ПКО ягну – 6.28. Ударные флуггеры будут выводиться на цели со стороны океана перекатом через Кряж Голодных Дэвов. В прямой видимости целей – расчетно 6.33.
С нами Россия и Бог!
Капитан первого ранга Окунев.
Практически одновременно поступили и долгожданные донесения от групп Арбузова и Водопьянова.
«Сижу в коралловом лесу, наблюдаю „Цезаря“ и его свиту». Это был Арбузов.
«Вышел к отметке „триста двадцать“. Плохая видимость – плотная дымка. „Антон“ не просматривается. „Берта“ – кое-как». Это Водопьянов.
Затем от них же пришли циркулярные подтверждения: боевой приказ Окунева на подавление ПКО ими получен.
Я перешел в режим односторонней голосовой связи с Пешиным – он командовал группой обеспечения.
– Стас, здесь Степашин. Прием.
– Вас слышу. Прием.
– Приказ Окунева ты знаешь. В темпе разворачивай на огневых столько «Шелестов», сколько успеваешь до шести двадцати пяти. Как понял? Прием.
– Вас понял, сделаем. Распределить их между «Дорой» и «Цезарем» равномерно?
– Да. И самое важное: в каждом залпе приказываю иметь как минимум одну ракету-лидера. О запуске ракет доложить немедленно. Мы постараемся дать индивидуальную подсветку целей. Но, сам понимаешь, надо подстраховаться. Без лидеров – никак. Прием.
– Лидеры будут в лучшем виде.
– Ну тогда не расслабляйтесь. Конец связи.
Затем я обратился к своей группе:
– Мужики! Сейчас будет удар по нашему клиенту, астрофагу «Дора». Все, что мы можем, – это помочь с подавлением ПКО. Сейчас я, Гончарик, Квакшин и Деревянко идем расставлять лазерные целеуказатели. Остальные сидят на месте и не высовываются. Если мы не вернемся и не выйдем на связь, то в 6.25 все вы должны начать подсветку средств ПКО на валу вокруг «Доры». У меня все.