На краю бездны
Шрифт:
Пришел декабрь, а с ним холод и снег. Чертков меня так и не побеспокоил, и я про него перестала думать, зря только волновались. Скорее всего, он посмотрел со стороны и понял, что с моей семьи взять нечего и простил долг моего отца.
Я, как обычно, покормила перед сном Шэри и отправилась спать. Вот уже четыре дня я ночевала одна. Решила, что пора приспосабливаться к самостоятельной жизни, не все же время теперь тете Наташе составлять мне компанию. Угроз никаких не возникало, все расслабились, и я в том числе. Виктор так и приезжал за мной на работу каждый день, довозил до дома и прощался. Держался холодно, хотя влюбленный взгляд выдавал его с потрохами. Саша стал забегать реже, потому что его завалили работой, а может, просто не мог разрываться между мной и Артёмом, и видеть наши кислые лица.
Вытянулась на кровати и закрыла глаза. Шэри запрыгнула ко мне и заурчала, а я обняла ее и погрузилась в сон.
«Маленькая девочка на вид около двух лет сидела на протертом коврике и строила башню из кубиков. Громко работал телевизор. Женщина сидела рядом и смотрела новости. В комнату покачиваясь, ввалился мужчина. Он подпер плечом дверной косяк и внимательно смотрел на девочку. Я узнала в этой малышке себя, но снова видела все со стороны. Яна подняла взгляд на отца. Ее глаза казались угольно черными в тусклом свете помещения.
— Андрюша, я не слышала, как ты пришел. Что-то случилось? — с беспокойством спросила женщина, смотря влюбленными глазами на мужа.
Андрей глядел с лютой ненавистью на девочку, сжимая в руке веревку.
— Тут слух прошелся, что Янка на меня не похожа, что ты ее нагуляла за моей спиной. Тварь, лучше сознайся, иначе я убью тебя. Отвечай, Галя, моя она или нет, — прорычал он.
Женщина побледнела и прижала руки к груди, вскочила с места и бросилась к мужу.
— Андрюша, ты чего? Кто тебе такую чушь сказал? Яночка на бабушку похожа, — дрожащим голосом проговорила она.
— Тварь, я научился различать, когда ты врешь, а когда говоришь правду. Сука, значит все-таки нагуляла, — рявкнул Андрей и залепил ей хлесткую пощечину, отшвырнул Галю в сторону. Она упала на пол и зарыдала, держась за щеку.
— Андрюша, — взвыла она, а он напоминал лютого зверя.
Он накинул веревку на шею девочки и затянул, пытаясь задушить. Малышка смотрела на отца, не моргая, цеплялась маленькими пальчиками за его огромную руку, но он не ослабил хватку. Галя… Она не помогла. Так и сидела на полу, рыдая.
— Андрюша, остановись, — шептала она, смотря на безумие, которое творил ее муж. — Я тебе все расскажу, умоляю, не убивай ее!».
Я подскочила на крови, в голове пульсировало, а сердце билось о ребра. Я схватилась за шею, казалось, что до сих пор чувствовала удавку. Этот сон напугал меня до чертиков. Перевела взгляд на часы. Пять утра, на улице темень. Шэри обрадовалась, замяукала, подумала, наверное, что я ее собралась кормить. Я отдышаться не могла. Вскочила и побежала на кухню попить. Мне покоя не давал сон. Это воспоминание или просто сон? Как ни странно, я молилась, чтобы это оказалось реальностью. Мне хотелось верить, что мы с Артемом не кровные родственники. Если бы только мой отец оказался прав… Тогда бы я смогла ответить Романову взаимностью.
Внутри все горело и зудело, я хотела докопаться до истины, ухватилась за сон как за спасательную соломинку. Единственный человек, который мог дать ответ на вопрос: чья я дочь — моя родная мать. Я не была у нее с поминок отца, все времени, да и желания зайти в гости не было. А теперь я следила за минутной стрелкой и мечтала, чтобы часы прибавили ход. Решила, что отпрошусь с работы на день и побегу к матери. Не знала, застану ее дома или нет, но не собиралась отступать. Хотя с чего ей открывать тайну моего рождения? Но с другой стороны, а почему бы и нет? Она же хотела наладить со мной отношения, вот предоставлю ей шанс. Как бы все упростило, если бы Фролов оказался не моим отцом… Тогда понятно было бы, за что он так меня ненавидел и почему хотел убить. Ему было неприятно смотреть на меня и осознавать всякий раз, что ему наставили рога.
Покормила Шэрьку, себе сварила кофе. Сна ни в одном глазу не было. У меня адреналин расплескался по крови. Как только стрелка дошла до семи утра, я сразу позвонила на работу и отпросилась на один день, сославшись на то, что плохо себя чувствую. Натянула джинсы, свитер, накинула куртку и выскочила из дома. Шла уверенным быстрым шагом, ничего не замечая вокруг. В голове пульсировала только одна мысль: брат мне Артем или нет. Больше ничего не волновало, ни холод, ни ветер, ни снег, летящий в лицо. В половину восьмого я уже стояла на пороге родительской квартиры. Была тут только один раз на поминках, но дорогу запомнила. Позвонила в звонок дрожащей рукой. Мне никто не открыл. Я с досадой переминалась с ноги на ногу, теребила собачку на куртке. Снова позвонила, на этот раз послышался звук открывающихся замков. Мать смотрела на меня удивленно, не моргая. С ее волос капала вода, я догадалась, что она только после душа.
— Яна? Что случилось? — спросила она, зажимая ворот халата у горла, чтобы не замерзнуть, ведь с подъезда тянуло холодом.
— Мы можем поговорить? — уверено спросила я, и мама сделала шаг назад, пропуская меня в квартиру.
Ободранный линолеум, выцветшие обои, старая мебель. Однако в квартире царил порядок и чистота. На столике в углу стояла фотография моего отца с черной ленточкой, рядом свечка и иконка. На стене висели фотографии ее и Андрея, и я вдруг поняла, что моя мама до сих пор любит этого алкоголика. Иначе, зачем хранить его фото на виду, если его уже нет? А раз она любила его несмотря ни на что, разве могла изменить ему и родить меня от другого? Надежда трещала по швам. Я — дочь своих родителей! Перестала в этом сомневаться. Просто хваталась за соломинку, мне хотелось, чтобы Артем оказался мне не братом, ведь это все упростило бы.
— Яна, что тебя привело в такую рань? — вывела меня из раздумий мать.
— Мне приснился сон, а может, это было воспоминание, я не знаю, — пожала плечами, устало вздохнула. — Однако от правды зависит моя жизнь. Фролов мне отец или нет? Он душил меня потому что, я не его дочка?
Мать тяжело вздохнула, посмотрела с тоской и болью на фото покойного и прошептала:
— Ты располагайся, а я пока чайник поставлю. Сейчас все тебе расскажу.
Я села в кресло и нервно стучала пальцами по подлокотнику. Мне казалось, что мои нервы испытывали на прочность. Мама вернулась спустя десять минут с подносом. Поставила на журнальный столик вазочку с конфетами и две чашки чая. Села на диван и смотрела на свои сплетенные пальцы.
— Ты была такой маленькой, я не думала, что ты запомнишь тот вечер и разговор… — тяжело вздохнула она. — Андрюша не твой отец, — прошептала она еле слышно, словно опасалась, что призрак отца явится, чтобы поквитаться с ней.
У меня фейерверк перед глазами вспыхнул, от ее слов. Камень упал с души, мне хотелось завизжать так, чтобы услышали на другом конце Земли.
— Боже, спасибо! — воскликнула я, не удержав эмоции.
Мне хотелось в тот же момент сорваться с места и помчаться к Романову, заключить его в объятия и зацеловать до смерти. Он мне не брат! Ведь он моя родня по отцу, а раз Андрей не мой отец, то и родства никакого у меня с Романовыми нет. И я бы сорвалась с места, если бы не встретила на себе несчастный взгляд матери, который как ушат холодной воды на голову отрезвил меня. Она не ожидала, что я обрадуюсь этой новости. Конечно, убежать от нее к Артему было бы не прилично, да и жаль стало маму. По сути, мне было плевать, чье семя дало мне жизнь, главное, что не Фролова.