На краю бездны
Шрифт:
Генерал примерно прикинул. Все специальные группы, задействованные в этой операции, были заняты, он полчаса говорил со штабом и получил в подкрепление только роту десантников и несколько вертолетов, боевых, транспортных и охранения – все, что смогли собрать. Ему однозначно дали понять, что на более серьезные подкрепления ему не стоит рассчитывать, как минимум, до конца завтрашнего дня, а может быть, и на более длительное время.
– Командному составу собраться у меня через десять минут.
Ночь на 28 августа 2002 года
Екатеринбург-1000
Штурм
Вертолеты типа «Коршун» появились в семидесятые годы. Как обычно – инициаторы были снизу, вообще, наиболее ценные и остроумные изобретения, как правило, делают не коллективы маститых ученых, а самоучки-изобретатели. Эти люди всю жизнь имеют дело с чем-то,
Вот так и тут. Первые вертолеты появились в сороковых. Они еле-еле поднимали себя и пилота. В пятидесятые уже были машины, способные поднять от четырех до двенадцати человек с оружием, тогда же на них начали устанавливать вооружение – сначала это были стреляющие по курсу пулеметы, потом – неуправляемые ракеты и первые ПТУР. Германцы, озабоченные проблемами своих африканских владений, первыми установили на вертолет двадцатимиллиметровую пушку, стреляющую вбок [96] . Так появился первый в мире вертолет огневой поддержки.
96
В нашем мире вертолет огневой поддержки создали не американцы, как считается, а французы в алжирскую кампанию. Вообще, тем, кто интересуется историей войн, советую изучить эту кампанию. В ней впервые произошло все то, что сейчас происходит в Ираке, Афганистане, Сомали, Палестине и других местах.
В России вертолетостроение развивал Игорь Игоревич Сикорский. Уже к середине шестидесятых у нас была машина, способная перенести до двух отделений с вооружением и прикрыть их огнем из бортовых пулеметов – первый транспортно-десантный вертолет, остальные лишь копировали Гения – именно так, с большой буквы Гения. Почти одновременно с САСШ у нас появился и боевой вертолет в чистом виде, правда, мы сначала сделали его большим и способным не только наносить удары, но и транспортировать десант, в отличие от североамериканцев, которые сразу сделали штурмовик. Но все равно оставалась одна проблема – огонь бортовых пулеметов на транспортно-десантном вертолете был не столь эффективен, как хотелось бы, причем с набором высоты эффективность уменьшалась. В начале семидесятых появились первые ПЗРК, зенитные самозаводящиеся ракеты, запускаемые с плеча, если применяемые до этого средства были эффективны только против зависших вертолетов [97] , то ПЗРК стали их злейшим врагом и впервые поставили под сомнение аксиому: кто господствует в воздухе, тот господствует везде. Теперь один партизан с установкой ПЗРК мог уничтожить дорогостоящий вертолет, его экипаж, на подготовку которого ушел не один год, и два десятка солдат, при этом не приближаясь к вертолету.
97
В этом мире получили жизнь те устройства, которые не нашли места в нашем. Германский «Флюгфауст» и русский «Колос» – несколько неуправляемых ракет, выстреливаемых с плеча залпом, отлично действовали против зависших вертолетов при стрельбе из засад. Североамериканцы использовали для этого винтовку калибра 12,7, стреляющую с плеча.
Вот тогда-то и пришла в голову полковника Буракова, выслужившегося от второго пилота до командира вертолетной эскадры, и все это на неспокойном Востоке, идея. На вертолетах делали люк в полу – чтобы можно было десантировать личный состав или транспортировать груз на подвесной системе. Когда полковник наблюдал, как вертолет, выполняющий роль транспортного, зацеплял упавший в пустыне вертолет, а отвечавший за процесс офицер был вынужден чуть ли не наполовину высунуться в этот люк, чтобы давать «целеуказания» пилоту, Буракова осенило.
Если вертолет в таком положении точно наводится, чтобы захватить тросами объект – что, если вместо тросовой системы будет бронированная, с бронестеклами кабина и пулемет? Ведь тогда у стрелка появится обзор почти на триста шестьдесят градусов – только голову повернуть, и гораздо более высокая точность стрельбы, чем при применении курсовых и бортовых пулеметов [98] .
Первые образцы были сделаны «на коленке», энтузиастами, как вертолетчиками, так и аэродромными техниками, а через год «Коршун» – так называлась новая пулеметно-пушечная установка – проходил испытания. Сейчас «Коршун» существовал в десяти вариантах, в одном из них оператор управлял тридцатимиллиметровой пушкой, в другом – двумя четырехствольными пулеметами калибра 12,7. Обычно «Коршуны» выпускались в двух видах: либо с четырьмя многоствольными и пулеметами калибра 7,62 – для сопровождения десанта, охраны от ракет и ракетчиков, либо с длинноствольным пулеметом калибра 14,5 – ствол длиной больше метра, почти пушечный дульный тормоз и прицельный комплекс с максимальным увеличением дневного канала 40Х. Такой пулемет использовался для отслеживания и уничтожения одиночных целей – типа снайпера, стреляющего по расположению, бандита, лезущего по горам с мешком героина за плечами, для остановки машин – одной пули в моторный отсек всегда хватало. Следовало предполагать, что пришлют оба типа машин – и каждому находилось свое место в плане операции. Их и прислали – по два каждого. Еще два вертолета были боевыми типа В-50, отобранными у моряков, и оставшиеся два – транспортными, вооруженными только бортовыми пулеметами. Больше вертолетов не было, ну и… усиленную роту десантников прислали, не обманули. Вот и все.
98
У этого устройства есть реальный прототип: подобный вертолет был создан авиаторами-энтузиастами в Афганистане в 1988 году. В одном из вариантов в нем было установлено четыре (!!!) многоствольных ГШГ. Этот вертолет уже был испытан, один раз оператор шквальным огнем сбил подлетавший «Стингер»! Но государству подобные машины были уже не нужны.
А, да… еще техника, всего двенадцать единиц, из них восемь – грузовые автомобили с навесным комплектом брони. Теперь – точно все.
Ограниченные в средствах – для успешного проведения операции нужен был, как минимум, еще бронекавалерийский полк – офицеры на оперативном совещании приняли единственно верное в таком случае решение – отказаться от оцепления. Вообще. Формируются две группы – штурмовая и резерва. В задачу штурмовой группы входит собственно штурм и освобождение заложников, в задачу резерва – прийти им на помощь или, что более вероятно, вступить в бой при попытке прорыва. А то, что эта попытка последует – шесть шансов из десяти.
На наблюдение выделили два вертолета, еще два – под мобильный резерв. Бронетехника тоже была нужна резерву.
План был такой – атака одновременно с воздуха и с земли. Восемь специальных бронированных грузовиков, на каждом – дополнительно комплект защиты, должен держать 14,5, если не в упор. Эти восемь грузовиков проскакивают дорогой, ведущей к комплексу, и останавливаются примерно в полутора километрах от него. Прикинули, что фугас – а не быть его не могло – расположен где-то на километровой отметке. Скорее всего, дорогу к комплексу спешно готовили к подрыву, должны были остаться следы работ. У грузовиков в резерве снайперы, часть штурмовой группы, вторая часть штурмовиков и саперы пойдут вперед. Штурмовики должны прикрыть саперов, саперы – пройти дорогу целиком и обезвредить фугас, который найдут. Далее – вторая часть группы на грузовиках, догоняет первую, и вместе они делают последний бросок к комплексу, после чего вступают в бой, имея основной целью подземные этажи комплекса.
В это время вторая, меньшая по размеру, группа атакует с воздуха. Каждый транспортный вертолет, снабженный оружейной системой «Коршун», может переносить двадцать человек, прикрывая их огнем. Две установки, по четыре пулемета каждая, прикроют от «Стингеров» и «Блоупайпов», которые здесь, вне всякого сомнения, имеются. Два вертолета «В50», способные наносить удары с расстояния десять километров, должны «зачистить» наиболее опасные цели, но не термобарическими ракетами, а при помощи автоматических пушек и универсальных пушечных контейнеров. Таким образом и они подвергались риску быть сбитыми ПЗРК, но от применения ракет могло случиться все, что угодно. Например, здание может (и даже наверняка) рухнет, завалив ход на нижние этажи. Боевые машины пехоты в начале боя должны были огнем пушек подавлять все выявленные цели, особенно важным было подавить мобильные огневые точки с вертолетными пулеметами на вооружении [99] .
99
По меркам современного антитеррора, план выглядит достаточно диким, но в этом мире другие правила. В свое время террористы попытались захватывать заложников, чтобы прорываться к русским частям, прикрываясь ими. В этом случае инструкция предписывала открывать огонь, жизнь заложников не имела ценности. Многое зависело от совести офицеров и солдат, направо-налево не валили, старались все же сохранить жизнь заложника, но террористы знали, что заложниками особо не прикроешься. Потому и захватывать их перестали.
В бой шли все. Десантники, спецназовцы, отставники, оказавшиеся здесь потому, что людей не хватало, – все. Согласно расчетам погибнуть в этой операции должен был каждый третий, и это в лучшем случае…
В десантном вертолете с простым позывным «Первый» были погашены все огни, двадцать человек, вооруженных с головы до ног, – каждый нес на себе килограммов по пятьдесят – сидели по обоим бортам. Десантироваться они должны были по «аллее», то есть на единственную улицу Екатеринбурга-1000 – под огнем с трех сторон, от ангаров и от головной башни. Смертельно опасно, но другого выхода не было. Надеялись только на флотских вертолетчиков – им следовало подавить пушечным огнем цели в главном здании, так называемой «свечке», да еще на системы постановки помех на каждом вертолете. В «свечке» же, если верить строительным планам, имелся пассажирский лифт и лестница вниз, на подземные этажи. Где находился грузовой лифт – никто не знал. Кроме «свечки», все строилось по не требующим архитектора проектам.