На краю Дикого Поля
Шрифт:
Когда Петя иссяк, эстафету приняли другие. Песни были мне совершенно незнакомы, ещё бы! Четыреста лет прошло.
Часа через два, прижимая к груди кубок, вернулся счастливый Петя.
– Это, того-этого, барин поглянь, чем меня князь пожаловал.
Кубок и впрямь был хорош. Золотистый, должно быть бронзовый или латунный, с красивой чеканкой в восточном стиле, украшенный четырьмя жёлтыми камнями.
– Что сказать, Петя, вот и появился у тебя первая семейная реликвия. Я тебе советую на донышке выгравировать надпись что такого-то числа, такого-то года князь Гундоров из рода Рюриковичей пожаловал сей кубок Петру... Как твоя фамилия, Петя?
– А я, того-этого, найдёныш. Подкидыш значит.
– Значит Петру Рыльскому за сердечное исполнение хороших песен.
– Барин - взмолился Петя - запиши мне на бумажке то что сейчас сказал, а то я в жисть не запомню! А я с твоей бумажкой завтра пойду к ювелиру. И Олино блюдце возьму.
– Так ту певунью зовут Оля?
– Ага!
– Хорошая девушка?
– Очень. Жаль её, замуж никто не возьмёт.
– Почему?
– Вестимо почему. Сирота она бесприданная. Разве что старик какой позарится или кто из важных господ обрюхатит, да приданным откупится, а её, бедняжку, тем приданным попрекать будут до гроба.
– А ты?
– А что я? Я Олю третий год знаю, сердцем прикипел, да только я тоже сирота безродный, без угла и последа.
– Петя чуть не плакал.
– Слушай, Петя, я с тобой про завод говорил всерьёз. Деньги я в него вложу, а ты мне либо постепенно вернёшь долг, либо будешь работать со мной исполу. Так что ты в будущем человек обеспеченный. А Оля, если я правильно из окна разглядел, тебя не предаст.
Петя выглядел до крайней степени ошарашенным.
– Или ты думаешь, что Оля тебе откажет?
– Точно не откажет. Она сама намекала.
– Если так, то сколько вам будет нужно на достойную свадьбу? Сколько надо денег?
– А нисколько - заулыбался Петя - Если Оленька не откажет, то мы обвенчаемся и будем вместе жить. На венчании церкви гривенник пожертвуем, да и ладно.
– Ну раз так, то ступай, объяснись с Олей.
– Угу - и Петя исчез.
Иван Григорьевич Выродков оказался так сказать 'типичным воеводой'. Высокий, крепкий, наделённый той неприметной внешностью сильного мужчины, что так нравится женщинам. И редкостный умница, к тому же.
– Ага!
– сказал он прочитав мой план - Нужны люди и снаряжение, а денег ты не просишь.
– Люди остаются на твоём коште, Иван Григорьевич - отвечаю я - Мне нужен их труд.
– Я смотрю что ты планируешь строительство заводика как военную операцию. Где учился?
– Не знаю, Иван Григорьевич. Мне крепко досталось по голове, так что я потерял память. Умений и знаний сохранилось много, а вот откуда они - бог весть.
– Разные чудеса случаются на Божьем свете. Ну да речь не о том, выкладывай свои соображения.
– Замысел основан на том - расстилая на стола карту начал я - что наши противники наверняка уже осведомлены о планах строительства завода на реке Псел. Слишком уж много лишних глаз в Рыльске, как впрочем и в любом другом городе. Однако противникам до Псёла дальше чем нам, и это нам выгодно. С другой стороны они не привязаны к одному месту и не связаны обозами и работными людьми, что выгодно им. Следовательно, нужно наш недостаток превратить в достоинство.
– Каким образом?
– До начала операции нужно заложить на Псёле опорную базу, где накопить инструменты, материалы, продовольствие и всё что потребуется. И на эту базу будут опираться воины, наряженные на охрану и оборону строительства.
– Так-так...
– Таким образом, даже если бы противник находился рядом, он не может в полную силу противодействовать нашему строительству. Наоборот, он будет вынужден постоянно обороняться, то есть, инициатива будет у нас.
– Продолжай.
– К сожалению, плечо подвоза по реке для нас перекрыто, так как Днепр на участках, где Сейм и Псёл впадают в него, принадлежит не нам. Остаётся только сухопутная дорога, и она, по счастью, идёт по водоразделу. Но расстояние великовато, а значит придётся строить цепочку укреплённых острожков.
– А окупит твой заводик такие траты?
– Суди сам, Иван Григорьевич, во время разведки кузнецы, которые были со мной, из второпях сделанной домницы получили две полосы железа больше чем по полпуда, а я получил больше шести пудов чугуна. Из чугуна я тотчас же отлил ядра и якорь, правда якорь очень корявый, потому что не ожидал что получится так много чугуна, вот и лил просто в канавку на песке. Из железа, что получили кузнецы, они уже отковали саблю, и наместник Рыльский её похвалил, а ты знаешь, как он скуп на похвалы. А сколько можно получить металла, когда варить его будем в больших печах?
– Да, заманчиво. Наместник Рыльский целиком за этот план, дьяк мой, Тимофей Ломакин, кстати, он скоро придёт, тоже ратует за него. А теперь давай-ка пройдёмся по деталям.
Тут в дверь постучали и дьячок доложил:
– Прибыл дьяк Тимофей Ломакин, просит принять.
– Проси!
– Присаживайся. Тимофей Иванович, будем вместе думать.
– Если позволишь Иван Григорьевич, - улыбнулся я - скажу, как в таких случаях говорил мой покойный наставник: 'Подумаем, как из хорошего плана сделать жизнеспособный'.
– Умный был твой наставник - засмеялся Иван Григорьевич.
Уже к вечеру большинство вопросов были решены, и меня отпустили. Уходя я слышал, как глава Разрядного приказа бормотал, глядя на оставленную мною карту:
– Опорная база. Да уж, опорная база.
Глава четвертая,
которая началась праздником, продолжилась суетой, а закончилась похоронами, на которых никто не грустил
Когда я был маленьким, то думал, что царский или королевский двор это что-то вроде нашего поселкового исполкома, куда любой желающий может спокойно войти. А при желании, можно запросто поговорить с царём-королём... Когда я повзрослел, то узнал, что в исполкомы высокого и очень высокого уровня так просто не войдёшь, и с главой не то что государства, но и области, запросто не побеседуешь. Да и то сказать, если большой начальник будет с каждым желающим пить чай, то ведь и захлебнуться может. Когда мои годы повернули к старости, а страну к капитализму, то выяснилось, что и к поселковому начальству теперь может не пустить охранник с дубинкой и пистолью. А тут не капитализм даже, а феодализм в самом расцвете, стало быть и доступ к настоящему, а не сказочному царю очень даже ограничен.