На краю Принцесс-парка

Оливия была в Лондоне лишь однажды, проездом на пути во Францию. Ей сразу не понравилась слишком суетливая и деловая атмосфера в городе, теперь же она и вовсе возненавидела его. По правде говоря, Оливия сейчас ненавидела всех, у кого был счастливый вид, – а таких в связи с окончанием войны было множество. Неужели ни у кого из этих людей не погибли родные? Неужели никто из этих женщин никогда не ощущал такой пустоты и гнетущего одиночества,

как она?

Возможно даже, среди этой толпы были ее подруги по несчастью – одинокие беременные женщины, которые могли бы помочь ей советом, подсказать, что делать, куда пойти и как справиться с горой трудностей.

Дело в том, что Оливия не имела обо всем этом ни малейшего представления. Она знала лишь одно – в ее нынешнем положении искать работу бесполезно. Во Франции Оливия решила, что, когда война закончится, она поедет в Кардифф. Главврач больницы, в которой Оливия работала медсестрой, обещала снова принять ее на работу, но, когда девушка вышла из поезда на лондонском вокзале, ей пришло в голову, что ехать дальше бессмысленно. Вряд ли главврач возьмет ее в таком положении. Оливию угнетало чувство собственной беспомощности – а ведь, покидая дом, она ощущала себя такой сильной!

Никогда прежде Оливии не приходилось думать о деньгах, о крыше над головой или о хлебе насущном. Ее скромных заработков всегда с головой хватало на то, чтобы время от времени покупать кое-какую одежду, и Оливии даже удалось отложить небольшую сумму на будущее. Но эти деньги уже закончились: ей приходилось платить за проживание в маленькой гостинице в Айслингтоне. Оливия жила почти впроголодь – ела лишь один раз в день, по утрам, хотя этого явно было недостаточно для беременной.

Несмотря на это, она чувствовала себя хорошо и ее даже ни разу не затошнило. Это была одна из причин, по которой, когда в августе у Оливии не начались месячные, она даже не заподозрила, что беременна. Девушка решила, что месячных не было потому, что она слишком горевала по Тому. Она знала, что, когда в жизни женщины происходит трагедия, у нее может нарушиться цикл. По этой же причине Оливию не обеспокоило отсутствие месячных в сентябре, но к октябрю, когда ее талия заметно округлилась, ужасное подозрение, что у нее будет ребенок, сменилось уверенностью. Осознание этого факта словно сковало разум Оливии льдом – долгое время она была просто не в состоянии ясно мыслить.

Ноябрь принес с собой перемирие. Разумеется, это была приятная новость, но вместо того, чтобы испытать радость, Оливия погрузилась в отчаяние.

Прошло несколько недель, а отчаяние никуда не уходило. Оливии очень нужна была новая одежда: старые вещи оказались ей уже малы. Девушка понимала, что еще немного – и ей не в чем будет выйти на улицу. Кроме того, хозяйка гостиницы поглядывала на нее с подозрением: Оливия была уже на пятом месяце, и казалось, что ее живот растет с каждым днем.

Как ни странно, Оливия почти не думала о Томе. Если бы не дитя, шевелящееся у нее в чреве, она, вероятно, вообще не вспоминала бы о нем. Кольцо, которое ей дал Том и которое когда-то принадлежало его деду, лежало в ее чемодане. Не то чтобы думать о Томе было больно – просто Оливии не верилось, что та ночь была на самом

деле. Ей казалось, что это был лишь сон: она даже не могла вспомнить, как он выглядел, что говорил и что делал.

Миссис Томас О'Хэган! Девушка вспомнила, как в день расставания с Томом она шепотом повторяла эти слова.

– Что?

Оливия, завтракавшая в невзрачной гостиничной столовой, подняла глаза и взглянула на хозяйку, сердито смотревшую на нее.

– Прошу прощения, это были мысли вслух, – сказала девушка.

– Мисс Джонс, я давно собиралась поговорить с вами, – официальным тоном произнесла женщина. – Начиная с субботы мне понадобится ваш номер: в это время в моей гостинице всегда селятся торговые агенты.

– Понятно. Спасибо, что предупредили. Я подыщу себе другое место.

– Не думаю, что вам удастся устроиться в приличной гостинице! – бросила хозяйка, перед тем как уйти.

Когда-нибудь это должно было произойти – либо у нее закончились бы деньги, либо ее выселили бы. Оливия пошла по направлению к центру города. Мысли у нее в голове напоминали неподатливые узелки, и, чтобы поменьше думать, она выбирала наиболее оживленные улицы – при этом вся внутренне содрогаясь от невыносимого шума. Оливия знала, что для женщин, оказавшихся в ее положении, существуют особые заведения, и, хотя она слышала, что эти места просто ужасны, это все равно было лучше, чем без единого пенни в кармане бродить по улицам. Но как найти такое заведение? И у кого спросить?

Если бы только не этот ужасный холод! Колючий зимний ветер щедрой рукой разбрасывал по тротуару кусочки льда. Оливия подняла воротник своего тоненького пальтишка и посильнее натянула на голову фетровую шляпу, но теплее от этого ей не стало.

На Оксфорд-стрит, в витрине магазина «Сэлфидж», были выставлены теплые твидовые пальто, очень привлекательные на вид. Оливия остановилась и некоторое время жадно рассматривала их. Даже если бы она работала, такое пальто было бы ей не по карману, сейчас же она не смогла бы купить вещь даже вчетверо дешевле.

Но чашку чая она себе позволить могла. Оливия направилась в сторону кафе «Лайонз Корнер Хаус», отметив, что многие магазины уже украшены к Рождеству, до которого оставалось лишь несколько недель. О том, где она может оказаться накануне Рождества, девушка старалась не думать.

К тротуару подъехал большой черный автомобиль с шофером в ливрее и остановился неподалеку от нее. Из салона выбрались две женщины в мехах и поблескивающих шелковых чулках. У обеих дамочек сумочки, перчатки и туфли были из черной замши. Распространяя вокруг себя запах дорогого парфюма, женщины прошествовали в ювелирный магазин.

Оливию всегда полностью устраивала ее работа и мизерная зарплата медсестры. Она никогда не завидовала другим женщинам из-за вещей или общественного положения. Но теперь, дрожа у витрины ювелирного магазина, глядя на то, как женщины в безумно дорогой одежде усаживаются у прилавка, а продавец почтительно им кланяется, Оливия почувствовала, как где-то внутри нее зашевелилась жаркая, жгучая зависть. В тот же момент ребенок у нее в чреве в первый раз толкнулся по-настоящему.

– Милая, с вами все в порядке?