На краю Принцесс-парка
Шрифт:
Сидя в доме рядом с Орнелл-парком, Мойра Донован просматривала образцы вязания, которые принесла ее подруга: Мойра собиралась связать себе жакет. В другой комнате играло радио, а в окно смотрело теплое майское солнце.
– Мне нравится вот это, – сказала Мойра, вытащив один из образцов. – Думаю, у меня получится – узор не такой уж и сложный.
– Я сделаю кружевные оторочки, – предложила Элли Уайт. Она знала о вязании почти все.
– Спасибо. Интересно, у Греты будет мальчик или
– А кого хочет твой Ларри?
Мойра засмеялась:
– Он в любом случае будет на седьмом небе от счастья. Главное, чтобы ребенок родился здоровым.
– Надеюсь, у Роба с Хизер тоже будет маленький. Мы всегда все делали одновременно, и мне хотелось бы, чтобы мы и бабушками стали вместе.
– Элли, правда, нам повезло с сыновьями и их женами? – торжественно проговорила Мойра.
– Конечно. Нам вообще грех жаловаться на что-либо. О, послушай! Как называется кино, в котором была эта песня?
– «Карусель». Ребята водили девочек смотреть его вскоре после того, как они познакомились. Ларри всегда пел эту песню в ванной – если это можно назвать пением. Честно говоря, мне это скорее напоминает мычание.
– «Ты никогда не будешь один…» – запела Элли.
Мойра стала подпевать.
Телефон зазвонил в шесть часов, когда Руби одновременно размышляла над несколькими вопросами. Что надеть в ресторан, куда ее пригласил Крис? Понравится ли ей жить в северной части Ливерпуля, ведь она всю жизнь провела в южной? Хватит ли жильцам еды на ужин? Дело было в том, что мистер Оливер решил вечером остаться дома.
Руби вышла в прихожую. Телефон стоял на столе, рядом с деревянным ящичком – звоня куда-нибудь, жильцы должны были бросать туда деньги.
Она подняла трубку.
– Руби? Это Альберт Уайт.
– Привет, Альберт, – сказала она отцу Роба. – Как дела?
– У меня очень плохие новости. Ты сейчас сидишь?
Присесть было некуда. Руби намеренно не ставила рядом со столом стул: в противном случае жильцы разговаривали бы по телефону слишком долго.
– Что случилось? – спросила она.
Возможно, сорвалась покупка домов? Плохо, конечно, но они найдут другие.
– Руби, я не знаю, как это сказать, но ребята попали в аварию…
Когда матч закончился, в Лондоне шел дождь. Вскоре после того как Роб с Ларри отъехали от стоянки, встречный грузовик повело на скользкой дороге, и он врезался в их «фольксваген». Оба погибли на месте. Прибывшие на место аварии полицейские позвонили своим коллегам в Ливерпуль, и те отправились по адресу, указанному в водительских правах Роба.
– Девочки уже знают? – ошеломленно проговорила Руби. В квартире ее дочерей не было телефона.
– Пока еще нет. Мойра и Элли только что сели в такси и поехали к ним… – Голос Альберта сорвался. – Руби, ну как мы теперь будем жить?
– Я сейчас же
– К тебе должен заехать Крис. Пожалуйста, Руби, не выходи из дому одна, дождись его.
Руби бросила трубку, решив, что никого ждать не станет. Если она побежит, то будет в квартире девочек уже через десять минут.
– Миссис О'Хэган! – долетел с лестницы голос Ирис Маллиган. – Это обязательно – оставлять дверь кухни открытой и включать так громко радио? Из-за вас я не могу заснуть.
– Идите к черту! – раздраженно ответила Руби.
– Прошу прощения?
– Я сказала, идите к черту! – Руби схватила с вешалки пальто, даже не заметив, чье оно.
– Миссис О'Хэган, что-то случилось?
Не ответив, Руби открыла дверь и бросилась бежать.
От волнения она умудрилась сбиться с пути, хотя знала эти улицы как свои пять пальцев. Когда Руби наконец достигла дома девочек, в боку у нее сильно кололо и она едва дышала. Мойра Донован и Элли Уайт как раз выходили из такси. Плача и поддерживая друг друга, они двинулись к входной двери. Руби понимала, что они потеряли сыновей, причем Роб был единственным ребенком в семье, но сейчас ее больше всего беспокоило состояние дочерей.
Дверь открыла Хизер.
– Привет, – с улыбкой сказала она, вытирая о передник перепачканные в муке руки. В квартире пахло печеньем.
Но как только Хизер разглядела выражение лиц трех женщин, улыбка сползла с ее лица.
– Что случилось? – спросила она.
– О Хизер! – воскликнула Руби, прижав дочь к груди.
Появилась Грета.
– Мама, что такое?
– Грета, подойди.
Руби прижала к себе старшую дочь, и какое-то время они стояли так втроем, но потом Грета отстранилась.
– Мама, что-то с Ларри? – истерически вскрикнула она. – И с Робом? Они так до сих пор и не вернулись! Ма-ама!!!
Девочки были безутешны, и помочь им было невозможно. Они плакали в объятиях друг друга и матери. Приехали отцы Роба и Ларри, но сейчас Руби и ее дочерям было не до них.
Кто-то, кажется мужчина, попытался обнять и утешить Руби, но она его оттолкнула.
Сделали чай. Постоянно звучали слова сочувствия. Потом появился доктор, но все, что он мог сделать, – это оставить снотворное.
Потом все ушли, оставив Руби, Грету и Хизер одних. У родителей Роба и Ларри было свое горе.
Неделю спустя, ранним майским утром, два молодых человека, лучшие друзья на протяжении всей своей короткой жизни, были похоронены в соседних могилах. Стояли чудесные деньки, солнечные и теплые. По кладбищу тянулась легкая белая дымка, но к тому времени, как кошмарный обряд был завершен, она развеялась. Грета и Хизер едва держались на ногах. Поминки никто не устраивал – решили, что это было бы слишком мучительно для юных вдов.