На Краю Смерти
Шрифт:
Но не только это выглядело необычным. Возле здания, которому принадлежали вторые ворота, охраны тоже было выставлено много больше, и, к тому же, здесь ещё стояло несколько крупнокалиберных пушек, явно рассчитанных не на простых людей.
Гигантские задвижные створки ворот то и дело вздрагивали под натиском неизвестной силы, а изнутри постройки постоянно доносилось грозное рычание, которое сеяло среди аудитории великий ужас, смешанный с ещё более сильным восторгом. И на каждый новый всплеск яростного рёва толпа зрителей отвечала своими криками, как и в древние времена жаждущими
В данный момент на арене было двое заключённых. Одна из них - девушка - была одета в сильно потрёпанную форму цвета хаки. Её грязные, местами слипшиеся волосы, когда-то обладавшие светло-песочными оттенками, бегло спускались по плечам, рассыпаясь на груди и спине. Зелёные глаза выразительно взирали по сторонам. В них было всё: и страх, и отчаянье, и жалость, и даже какое-то недоверие к происходящему. Они как будто спрашивали: «Неужели всё действительно так?»
Другим арестантом был мужчина лет двадцати пяти, крепкого телосложения, одетый в грязную, наполовину разорваную майку и старые джинсы с огромными дырами возле колен. На ногах у него были тяжёлые армейские сапоги.
Внешне заключённый выглядел довольно-таки недурно. Чёрные короткие волосы стояли на голове ощетинившимся ёжиком. Губы искривляла непонятная то ли усмешка, то ли гримаса злобы. Волевой, немного грубый подбородок гордо смотрел вперёд. Усов на лице не было, но выступала небольшая щетина, что говорило о недолгом заключении. Огромные мускулы на его мощных руках то и дело напрягались при дыхании.
В отличие от девушки, этот человек смотрел своими бледно-голубыми глазами на собравшуюся толпу зрителей без капли отчаянья или сожаления. В его взгляде было только одно - ярость. И она наполняла всё его существо, предавая ему силы и позволяя бороться с чувством безысходности.
Сами пленники были подвешены в полуторах метрах от земли на, продетых через цепочку наручников, надёжно сковывающих их руки, канатах, оба конца которых были прикреплены к высоким наклонённым столбам, зафиксированных на небольших деревянных подставках тут же на арене. Такая конструкция позволяла держать заключённых в полном смирении у всех на виду, практически не давая им шевелиться, разве что раскачиваться из стороны в сторону, что, в общем-то, было бесполезным.
Крики толпы, предвкушавшей «настоящее зрелище», становились всё сильнее и сильнее. Вскоре даже громкий рёв, доносившийся из-за громадных ворот, потонул в их вихре. Казалось, что весь Колизей наполнился монотонным, ничем не поколебимым гулом. Но всё это разом стихло, когда Стен Эремстэн поднялся у своего места.
Это был человек лет тридцати пяти, с длинными каштановыми волосами, завязанными на затылке в хвост, широкими крыльями носа, с густыми немного опущенными вниз бровями, со светло-карими глазами, наполненными необычайной суровостью, и по-королевски гордым выражением лица.
Одет он был в знатные тёмно-серые наряды, увенчанные фиолетовой накидкой с золотистой эмблемой, изображающей заходящее за крепостной вал солнце, которая символизирует власть. Такой же значок виднелся и на его шикарном кожаном поясе. Кроме того, там ещё была кобура с пистолетом и пара ножей, без которых никто из местных вообще старается не выходить из дома.
Одного взмаха руки этого человека было достаточно, чтобы на арене воцарилась абсолютная тишина. Ему даже не пришлось ничего говорить, так как все уже поняли, что сейчас представление начнётся. Эремстэн просто обвёл толпу оценивающим взглядом и вновь водрузился на своё место.
Сидел он на сильно возвышающемся над остальными креслами троне, находившемся на балконообразной подставке-пьедистале, выстроенной среди многочисленных зрительских рядов. Данная конструкция как бы висела над ареной, что позволяло правителю и быть ближе к пленникам, и находиться от них на недосягаемом расстоянии.
– Люди Эремстэна!
– начал Стен повелительно-торжественным тоном, - Объявляю очередное Собрание Городского Суда открытым!
Уже несколько лет после основания нашего города мы еженедельно приходим сюда, чтобы обсудить наши проблемы, поддержать дисциплину в Эремстэне и наказать тех, кто её нарушает. Уже долгое время мы не судили никого из местных жителей. Именно поэтому мы ещё и живы - каждый из нас подчиняется всеобщему порядку и соблюдает определённые правила. Но что я вижу сейчас?
– и он указал на пленников, - Это те, кто не хочет подчиниться системе, те, из-за кого мы все можем погибнуть!
– Смерть! Убить их всех!
– тут же раздались отовсюду свирепые голоса.
– Да, конечно. Так и будет, - одобрил правитель, - Но для начала их нужно судить. Я перечислю вам все их преступления, а вы уже решите их судьбу. Помните, надо соблюдать порядок.
Ожесточённые голоса тут же стихли, а на их месте послышалось одобрительное перешёптывание:
– Да, да, он прав. Так и будет.
– Итак, - начал Стен, указав правой рукой на пленницу в потрёпанной форме, - Позвольте представить вам Эмми. Конечно, некоторые из вас уже с ней знакомы, но я хочу, чтобы вы сейчас взглянули на неё в новом ракурсе.
В наш город она пришла бедной и никому ненужной девушкой, без крова и пищи. А мы дали ей всё: дом, в котором она могла жить, работу, на которой она могла получать продукты и кое-какие другие вещи. И чем же Эмми нам отплатила? Вместо того чтоб жить спокойно и соразмерено, как это делают другие, она выбрала другой путь. Эта девушка стала сеять смуту среди населения, пыталась заставить нас поверить, что мы живём как-то неправильно. Мы!
– те, кто сумел уцелеть под бесконечным натиском монстров! Кроме того, она тиранила и без того измученные души народа смехотворной утопией, о каком-то отряде борьбы, о надежде на победу над чудовищами.
– Сопротивление - не утопия, оно возможно, - попыталась защищаться Эмми, но её никто не слушал.
– Но разве это реально?
– продолжал свою речь правитель, - Мы видим, что нет. Уже который год мы боремся с нашествием монстров, но за это время их численность не только не уменьшилась, а, напротив, она возросла многократно, тогда как наша всё ближе и ближе подходит к нулю. Так что надежда на внезапное спасение, которой не суждено сбыться, может оказать на нас лишь пагубное влияние. Из-за мыслей, которые внушает эта девушка, мы можем все погибнуть!