На крыльях демона
Шрифт:
Я нашла силы двигать языком, но смогла лишь сказать:
— Не знаю.
Сильные руки Максимуса подхватили меня под руками, и он легко поднял меня на ноги. Он не был испуган так, как я. Ада побелела и дрожала.
— Все хорошо, — сказал он.
— Хорошо? — пропищала я. Я лишилась дара речи, рот раскрылся, чтобы что-то произнести, но ничего не получалось.
— Да, — сказал он резким тоном. Он схватил Аду, придвинул ее ко мне, взялся руками за наши плечи и склонился. — Это был только первый шаг. У нас есть порошки, кровь дракона.
— Он? — спросила Ада. — Я думала, это все Эбби?
— Дамы, порой все не так просто.
Нет. Во сне Эбби намекала, что она не одна. Там был он или оно. Я все еще не знала, был ли это просто сон, или пророческое послание из загробного мира, но я не могла игнорировать это. То, что мы видели, не было Эбби.
Может, ее тут и не было. И я поняла Максимуса. Это мог быть кто угодно, но он был мертв, и нам нужно было избавиться от него. Даже если нужен был еще один ритуал, даже если нужно было вернуться в дом, где было это существо.
— Ладно, — выдавила я. — Я готова. Сделаем это.
Я не знала, откуда взялась сила. Максимус улыбнулся мне с восхищением. Я взяла Аду за руку и крепко сжала.
— Мы избавимся от этого, — сказала я ей. — Сейчас.
Максимус вел, мы с Адой держались за руки, уходя от бутылочки, закопанной за нами. Мы прошли в дом.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Вся бравада покинула меня, как только я перешагнула нетронутую соль и попала в дом, но Максимус ощутил это и крепко сжал мою руку. Воздух внутри был таким холодным, что дыхание вырывалось паром, и становилось холоднее у кухни, словно мы забирались в глубины ледяной пещеры.
Ада включала везде свет, и, хотя кухня была ярко освещена, мне все еще казалось, что я улавливаю тени краем глаза. Максимус осмотрел комнату и принялся смешивать порошки в миске. Мы молчали, но я старалась стоять как можно ближе к Аде.
Что это было? Разум пытался найти в нем облик чудища, но мы видели большую черную фигуру. Это было даже хуже. Воображение заполняло пустоты, и увиденное искажалось, становилось страшнее, чем в реальности. Если это было в реальности. У него все-таки были сияющие глаза.
Максимус мешал порошки ложкой, кошмарно пахло корицей и гнилыми яйцами.
— Гадость, — пробормотала Ада, но даже ее комментарии потеряли остроту. Ее голос дрожал от страха.
— Это сера, — тихо и терпеливо сказал он. — Нужно посыпать этим углы.
Ада не жаловалась. Мы медленно пошли по дому, вздрагивая, когда сталкивались друг с другом, сердца колотились от скрипа пола. Крупного темного монстра не было видно, и мы ощущали лишь холод, что проникал в кости и жалил глаза. Мы окропили потом все соленой водой, скандируя слова.
Наконец, мы дошли до конца изгнания, нужно было обмакнуть черную свечу в алое масло крови дракона и посыпать ее порошками. Максимус передал ее мне с серебряной подставкой и сказал держать ее ведущей рукой. Мне пришлось задуматься, какая это была рука. Я была правшой, но не так давно обнаружила задатки амбидекстера, все больше делала левой рукой. Это было вместе с новой силой, может, усиливался мозг.
Я взяла свечу, он зажег фитиль, который заискрился, а потом успокоился, загорелось спокойное желтое пламя.
— Сгорает эта свеча, как и все негативные энергии в этом месте, — строго сказал он и посмотрел мне в глаза. — Повтори. А потом ты, Ада. Помощь нам нужна. Все эти пять минут. Вперед.
Мы с Адой повторили фразу, я тревожно посмотрела на часы. Родители вернутся через сорок пять минут, если не раньше. У нас не было пяти минут. Но и монстр в доме нам не требовался.
После пяти минут пытки, взглядов друг на друга, пока мы прислушивались к каждому шуму в доме, смотрели на облака дыхания в воздухе и дрожали, он заставил меня опустить свечу на стол, а потом дал мне в правую руку белую свечу.
И мы вместе сказали:
— Белая свеча заполнит пустоту светом и надеждой.
Потребовалось пять спичек, чтобы загорелась свеча. При последней попытке я ощущала беспомощность, не знала, что будет, если мы не сможем закончить ритуал. Но последняя спичка сработала, упрямый фитилек вспыхнул, и огонек слабо заплясал перед нами
Максимус сказал:
— Эта свеча догорит, позитивная энергия наполнит это место, не впустив негатив, — мы повторили за ним. Он указал жестом, что я могу опустить свечу, и мы смотрели, как свечи догорают.
— Все? — тихо спросила я, его лицо сияло от огня. Танец добра. Танец зла.
— Мы закопаем их во дворе. Но не возле бутылочки.
Мои глаза расширились.
— Я не хочу туда идти.
— И я, — пропищала Ада.
Он слабо улыбнулся.
— И я не хочу. Но я могу сам, если вы хотите остаться дома. Одни.
Мы с Адой переглянулись. Что было лучше?
— Огонь почти догорел, — прошептал он, кивнув на свечи. Черная стала лужей воска, что лился с подставки на стол. Белая была близка к этому. Я была рада, что он принес короткие свечи. Оставалось пятнадцать минут, судя по часам на кухне, и надежда была лишь на то, что мама напишет мне, а мой телефон пока не вибрировал.
Черная свеча догорела с облачком дыма цвета оникса, через минуту это сделала белая.
— Хорошо, — я отошла от выступа, к которому прислонялась. — Пора закопать…
На этом свечи вдруг загорелись сами, хотя в них не оставалось воска.
— Ох, — сказала Ада. Мы смотрели друг на друга, не зная, что делать.
— Ждем, — неуверенно сказал Максимус. Он развел руки за собой, закрывая нас с Адой и удерживая нас. — Им нужно самим догореть.
Мы следили за огоньками, а они танцевали в холодном воздухе. Мой телефон загудел, мы вздрогнули, а я охнула. Дрожащими пальцами я вытащила его из кармана и посмотрела на экран. Мама.