На крыше мира
Шрифт:
Заметив однажды, что у Чернова порванные перчатки, Ирина распустила свою старую кофточку и связала новые перчатки. Предложить их Владимиру Константиновичу она постеснялась. Улучив минутку, когда его не было, она сунула перчатки в карман его куртки взамен старых.
Чернов вернулся с работы поздно, тихо разделся и вошел в спальню. Сережа спал. Ирина сидела возле сына с журналом на коленях. Темно-зеленый абажур настольной лампы бросал тень на ее лицо. Владимир Константинович подошел, стал близко возле нее и какое-то
— Ирина Васильевна! Хорошая вы женщина… я вам очень благодарен!
Она увидела в его больших, темных глазах много невысказанных слов. Яркий румянец залил ее лицо.
— Пустяки, Владимир Константинович! Я… у меня есть свободное время… И право же… — путаясь и отчего-то волнуясь, отвечала она.
— Я не только за перчатки, а… за всё. За ваше внимание ко мне.
Он ничего не мог придумать, кроме этой обычной, стереотипной фразы. «Я благодарен вам за то, что вы живете и приносите мне радость. Ведь я так несчастлив». Вот, пожалуй, что ему хотелось сказать. Но он этого не сказал.
— Вы так устаете… — проговорила Ирина, поспешно закрывая журнал и принимаясь наводить порядок на столе.
Видимо то, чего не сказал Чернов, она прочла в его взгляде. Вдруг заторопилась, взяла со стола чашку и быстро вышла из комнаты.
Владимир Константинович долго лежал на диване и смотрел на полуоткрытую дверь соседней комнаты, где спал Сережа. Скоро он выздоровеет, и они уйдут. Уйдет женщина, к которой он так привязался за это короткое время. Приедет Лидия… Чернов честно признался себе, что мысли о жене всякий раз вызывали у него горечь…
На следующий день, еще раз осмотрев место обвала, Чернов подозвал одного из рабочих.
— Надевай-ка лыжи, дружище, и отправляйся на Алай. Скажешь Фатиме, чтобы она привела трактор в ущелье. Надо расширить дорогу и помочь людям. Вернешься вместе с ней на тракторе…
Не успел он договорить, как подбежал запыхавшийся рабочий и сообщил, что с противоположного конца ущелья появились люди. Впервые за эту неделю Владимир Константинович почувствовал, как страшная тяжесть, всё время давившая ему грудь, — отпустила его. Идут люди! Теперь они быстро расчистят дорогу. Колонна машин с военным грузом пройдет в Хорог!
В эту ночь Владимир Константинович дома не ночевал. Вдвоем с Савченко они допоздна лазили по склонам ущелья, расставляя людей, сумевших проложить тропинку над краем обвала. Сразу ожившее ущелье наполнилось шумом сотен голосов, стуком лопат. По ту сторону обвала работами руководил Розамамаев. Савченко еще с утра взялся вместе с кладовщиком Мухтаром за организацию временного общежития в клубе для вновь прибывших людей. Разместили всех.
Повеселевший Владимир Константинович подъехал утром к ущелью на тракторе Фатимы. Там было полно народу. Толстый слой снега на склоне смялся, утоптался под ногами. Мелькали
Приезжие уже знали, что под обвалом погребены рабочие, но никто об этом не говорил. У каждого содрогалось сердце при мысли, что вот-вот одна из лопат обнаружит погибших. Работали молча, сосредоточенно…
Погода была тихая. Стоял небольшой мороз. В этой тишине, хоть в ущелье работало несколько сот человек, выдавая себя только приглушенным кашлем да редкими окриками, было что-то напряженное и печальное. Слышался непрестанный шорох отбрасываемого снега, словно учащенно дышала сама земля.
Через два дня вернулся Пулат. В общем, он съездил впустую. Все свободные бойцы заставы были заняты на расчистке тракта и выделить для Сарыташа капитан не мог ни одного человека. Дальше Ак-байтала Пулату добраться не удалось. Перевал был забит снегом. Там работали дорожники из Мургаба. Пулату удалось связаться по телефону с начальником Мургабского участка, но и тот тоже отказал в людях: все на аварийных работах- На эту поездку в оба конца ушло семь дней. И время затрачено даром, и людей не получили.
Что ж, этого нужно было ожидать. Зима нынче капризна и сурова. Владимир Константинович утешал себя тем, что хоть машина вернулась обратно, а она сейчас нужна дозарезу.
К тому времени работы в ущелье близились к концу. С противоположной стороны обвала расчистка шла, гораздо быстрее, там было много машин, а здесь снежный пласт лежал еще метра в три высотою.
…Абибулаева и Рябцева нашли лежащими навзничь возле трактора. Никто не вскрикнул, не заплакал. Молча обнажили головы и стояли так вокруг погибших товарищей, пока подошла машина.
Слишком велико было горе…
На месте обвала оставались последние кубометры и никто не собирался делать перерыва. Люди прилагали все силы, чтобы к утру открыть дорогу. Сообщение о том, что автоколонна уже пришла в Суфи-курган, быстро облетело ущелье.
Чернов всё еще смутно надеялся, что Бы коз обнаружится где-то здесь. Хотелось верить, что обвал- дело несчастного случая.
— Ну что? — спрашивал он Савченко. Хорошо просмотрели дорогу? Нет его?
— Нет, Владимир Константинович. Да и не могло быть, я в этом убежден…
— Не торопись с выводами, — не соглашался Чернов. — Ведь могло же его засыпать где-то в стороне?
— А рукавица?
— Что рукавица? Мало ли на свете рукавиц!
Чернов помолчал.
— Ты, Василь Иванович, не отправлял еще Морозу той шифрограммы, которую принял Пальцев? Нет? Передай, на всякий случай, и рукавицу…
В тихое безоблачное утро погибших похоронили.
Фатима подбирала снегоочистителем последние кучи кое-где обсыпавшегося со склонов снега. На мгновение ей представилось лицо Абибулаева.