На крючке

Макинтайер Эмили

— Да. Я буду в порядке. Я все равно думала зайти в «Ванильный стручок».

Его рот искривляется.

— Джеймс, ты сказал мне, что я могу выходить, а теперь ты…

— Дорогая, пожалуйста, — он вздыхает, прижимая еще один чмок к моим губам. — Ты свободна. Прости меня за то, что я хочу постоянно держать тебя при себе. Я оставлю ключи от Aston, если ты захочешь им воспользоваться.

Узел в моей груди ослабевает.

— Спасибо.

— Сделай мне одолжение? Не снимай это ожерелье.

Мои брови

хмурятся.

— Все еще?

— Порадуй меня, — ухмыляется он. — Мне нравится знать, что драгоценности украшают твою кожу, — Его пальцы скользят по бриллиантам. — Успеешь вернуться домой к обеду? У меня есть сюрприз.

— Хорошо, — я улыбаюсь, бабочки порхают в моем животе.

Домой.

Он говорит это без усилий, как будто это место мое, и я принадлежу ему. Но я все еще балансирую на грани, не уверенная, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой — может быть, он все еще использует меня для какого-то гениального плана.

Я отбрасываю эти мысли в сторону и направляюсь внутрь, предпочитая игнорировать шепот сомнения.

40. ДЖЕЙМС

Я вздыхаю, переключая станцию с новостей. Они не говорят ни о чем, кроме пожаров в NevAirLand, и хотя каждый раз, когда я вижу обломки и разрушения, меня охватывает чувство удовлетворения, я не могу не расстраиваться, что из этого ничего не вышло.

Для такого популярного человека, как Питер, он словно исчез с лица планеты. Это заставляет меня чувствовать себя неспокойно. Всё в последнее время, кажется, оставляет меня в тревоге — предчувствие бури без радара, без представления о том, когда она разразится и какие разрушения оставит после себя.

Близнецы сидят напротив меня, их лица мрачны, когда они рассказывают мне о еще одной посылке, которая так и не прибыла, миллион долларов в пикси просто растворился в воздухе.

Ярость накатывает на меня, когда я сажусь за стол, чувствуя себя так, словно я смотрю на гигантскую головоломку и не вижу центрального элемента.

И где, блять, Питер?

Я смотрю на близнецов и делаю глубокий вдох, пытаясь сдержать свой растущий гнев.

— Мне нужно, чтобы вы совершили обход. Сегодня. Вы обойдёте каждый угол улицы и соберёте всех людей, которые когда-либо прикасались к нашему продукту, разденете их и обыщете. Если вы увидите татуировку крокодила, часы или любую их разновидность, вы приведёте их сюда и посадите на цепь в подвале. Все понятно?

— Мы поняли, Крюк.

— Хорошо, — я разминаю шею. — Пришлите,

пожалуйста, Старки, когда будете уходить.

Они выходят, а у меня скручивает живот при напоминании о татуировке, как будто ее вырвали прямо из моих кошмаров и впечатали в кожу чернилами. Но это невозможно.

Старки открывает дверь, его глаза расширены и насторожены.

— Сэр.

Моя челюсть сжимается, когда я встаю, застегиваю пуговицы на костюме и иду к нему, обходя стол. Долгие мгновения стоит тишина, пока я наконец не заговариваю.

— Напомни мне еще раз, Старки, почему ты вмешался той ночью?

— Это был несчастный случай, Крюк. Я не хотел, — он смотрит вниз. — Я готов понести любое наказание, которое ты сочтёшь нужным.

Уголок моего рта кривится, хотя внутри живот сводит.

— А что, если я сочту нужным покончить с твоей жизнью? В конце концов, наказание должно соответствовать преступлению, ты согласен?

Он сглатывает, его пальцы подергиваются на боку. Мои глаза следят за этим движением.

— Это был несчастный случай, — повторяет он.

Я киваю, делая шаг к нему.

— Я плачу тебе не за несчастные случаи.

Мои ноздри раздуваются, пальцы дергаются, чтобы схватить мой клинок и вонзить его в кожу. Но если я убью его сейчас, это не лучшим образом скажется на моральном духе. До этого момента Старки никогда не досаждал мне, а после смерти Ру и шепотков на улицах мне меньше всего нужно, чтобы мое окружение чувствовало себя в небезопасности в моем присутствии.

— Ты всегда был очень преданным, Старки. Одним из лучших. До недавнего времени я бы доверил тебе свою жизнь.

Его челюсть сжимается, и я достаю свой нож, переворачиваю лезвие и использую кончик, чтобы поддеть его подбородок.

— Не делай больше таких глупостей, или в следующий раз я не буду так снисходителен.

Он качает головой, его глаза смотрят вниз, где мои пальцы прижимают металл к коже.

— Спасибо, — говорит он. — И простите, я не хотел…

Я поднимаю руку, отступая назад.

— Я хочу, чтобы вы нашли помощницу Питера Майклза, Тину Белль. И я хочу, чтобы ты привел ее ко мне. Ты понял?

Он сглатывает и кивает.

— Иди.

С каждой минутой, которая проходит после ухода Старки, мое тело напрягается все сильнее, а мозг чувствует себя так, будто я смотрю телевизор с помехами. Должно быть, я что-то упускаю. Но я не могу понять, чего именно.

Когда я, наконец, возвращаюсь на пристань, сделав остановку по дороге домой, захватив бутылку шампанского и букет роз, я измотан. Я не хочу ничего, кроме как потерять себя в присутствии Венди.

Зайдя на кухню, я ставлю шампанское в лед, тишина в воздухе заставляет мое сердце замереть, я думаю, может быть, она передумала и решила все-таки уйти от меня. Я потираю ладонью грудь, мне не нравится, что мой пульс внезапно вышел из-под моего контроля.