На крючке
Шрифт:
— Директор Диксон скоро появится, — говорит она. — До тех пор вы можете присесть, я дам вам знать, когда он будет готов.
— Хорошо, спасибо.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но крепкая хватка Джеймса за спиной удерживает меня на месте.
— Я прошу прощения, мисс... — он наклоняется над столом.
Глаза женщины становятся круглыми, ее губы поджимаются в уголках.
— Миссис Хендерсон.
— Верно. Конечно, вы миссис, — мурлычет он. — Жаль.
— О, да что вы.
Она смотрит вниз, ее щеки приобретают румяный оттенок,
— Я понимаю, что вы и директор Диксон, должно быть, очень занятые люди, — продолжает он. — Но мы очень спешим.
Я вскидываю брови. Мы спешим?
— Вы окажете мне большую услугу, если сообщите ему, что мы уже готовы сейчас.
Ее ухмылка спадает, и это неудивительно, потому что, хотя он говорит как джентльмен, в его тоне чувствуется командование, которое не оставляет места для споров.
Она медленно кивает, протягивает руку и берет трубку, затем говорит несколько слов и кладет трубку обратно.
— Я проведу вас, — улыбается.
— Замечательно.
Джеймс хлопает в ладоши.
Мы с Джоном переглядываемся, и ладонь Джеймса снова ложится на мою поясницу, толкая меня в коридор.
Директор Диксон — невысокий, коренастый мужчина, выпячивающий грудь и улыбающийся так широко, что видны его зубы мудрости. Он рассказывает об учебном плане и обещает, что Джон будет в хороших руках, особенно если это ребенок Питера Майклза, он не менее тридцати раз напомнил нам, что дружит с ним. Но сколько бы он ни позировал, он не может командовать комнатой так, как это делает Джеймс, просто находясь в ней, и с каждым вопросом, который задает Джеймс, голос директора Диксона становится все жестче.
— Есть ли у вас еще какие-нибудь вопросы, прежде чем мы попрощаемся? — говорит Диксон. — Я попрошу одного из мальчиков-старост спуститься и проводить Джона в его комнату.
Мое горло начинает сжиматься, не желая прощаться, и я протягиваю руку, мои пальцы сплетаются с пальцами Джеймса.
Он сжимает мою ладонь в своей, подносит наши соединенные руки ко рту и целует тыльную сторону. Мой живот вздрагивает.
— Вы с Джоном подождите в холле, хорошо? — говорит он. — Я переговорю о кое-чем с директором.
Я качаю головой.
— О чем?
— Дорогая, — он зачесывает мои волосы за ухо. — Я хочу заботиться о тебе, и это распространяется и на твоего брата. Я просто хочу, чтобы мы все были на одной волне.
Теплая, липкая благодарность разливается по моим внутренностям. Потому что он здесь. Потому что он собирается убедиться, что у Джона есть то, что ему нужно. Потому что ему не все равно. Я поднимаюсь на цыпочки и прижимаюсь поцелуем к его губам.
— Спасибо.
Он подмигивает и кружит меня, слегка подталкивая в коридор. Я поворачиваюсь в последний раз, чтобы увидеть, как он
— Как ты думаешь, что он там делает? — спрашивает Джон, когда мы снова оказываемся в холле.
Я пожимаю плечами.
— Не знаю. Наверное, что-то касаемо бизнеса.
Джон хмыкает.
— Он мне нравится.
Улыбаясь, я смотрю на него.
— Мне он тоже нравится.
— Это нормально, знаешь? — говорит он.
— Что именно?
— Грустить о том, что меня больше не будет.
Мое горло сжимается, и я смотрю в потолок, пытаясь сдержать слезы. Клянусь, за последние два дня я плакала больше, чем после смерти матери, и мне это надоело. Я ненавижу чувствовать себя такой слабой.
— Мне грустно, — я улыбаюсь ему. — Но ты не так далеко, и я всего лишь на расстоянии телефонного звонка,
Он кивает.
— Я тоже буду скучать по тебе.
Его руки обхватывают меня, и я закрываю глаза, узел в моем горле расширяется до жжения.
— Я люблю тебя, Венди.
Жжение исчезает за моими глазами, и я крепче сжимаю его своими руками.
— Я тоже тебя люблю. Мне жаль, что папы здесь нет.
Он отстраняется, его челюсть напрягается.
— Он нам не нужен.
Джеймс выходит из коридора через несколько минут, направляется прямо к Джону и протягивает ему лист бумаги.
— Я бы хотел, чтобы ты взял этот номер и записал его в свой телефон. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне.
Мое сердце замирает от его жеста.
Мышцы на челюсти Джона подергиваются, его ноздри раздуваются.
— Со мной все будет в порядке.
— В этом я не сомневаюсь, — отвечает Джеймс. Его рука сжимает плечо Джона, когда он наклоняется, чтобы сказать ему что-то на ухо.
Я наклоняюсь ближе, напрягаясь, чтобы расслышать его слова.
— Просто помни, что, когда все кажется мрачным, все ситуации временны. Не обстоятельства определяют твою ценность, а то, как ты восстанешь из пепла после того, как все сгорит.
24.ДЖЕЙМС
Я оставляю Венди у нее дома, едва попрощавшись, нетерпение сжимает мои внутренности, как резинка, с каждой потерянной секундой.
Поездка в Рокфордскую школу заняла больше времени, чем предполагалось, но я счел важным дать директору знать, чего я ожидаю от его сотрудников, когда дело касается Джонатана Майклза. Я не знаю точно, почему я чувствую такое родство с ним. Может быть, потому что он брат Венди, а поскольку она моя, то и он тоже. А может быть, потому что я вижу в нем очень много себя. Я замечаю, как напрягаются его мышцы, защищаясь от нападения, которое он знает, что не может контролировать.