На линии огня: Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно». Годы войны
Шрифт:
Тут же, не заставив себя ожидать, появились фашистские «мессершмитты» и с ходу вступили в воздушный бой. Закружились, завертелись в дьявольской карусели самолеты, гоняясь друг за другом, прошивая друг друга пулеметными очередями и снарядами.
Но вот вспыхнул как факел, тяжелым камнем полетел вниз фашистский стервятник, а это уже наш Як слегка задымил и отвалил в сторону. За ним, предвкушая легкую добычу, погнался «мессер». Кажется, самолет наш обречен. Но откуда-то сверху на помощь «ястребку» бросился другой Як и зашел в хвост фашисту.
Я смотрел в небесную высь не отрывая глаз. «Ну, давай, давай! — мысленно
«Мессер» занервничал, заметался в стороны, но Як словно приклеенный точно повторял его маневры. «Мессер» в пике, Як — за ним! Все, сейчас оба грохнутся об землю! Но, не выдержав, фашистский летчик в самый последний момент тянет ручку на себя. Самолет взмывает вверх, и в этот момент его настигает пулеметная очередь нашего истребителя. Загоревшись, «мессер» неловко переворачивается на крыло. Видно было, что летчик еще пытался его выровнять, но земля была уже рядом. И он врезался в нее и взорвался.
Возможно, Илы и внесли сумятицу в атаку немецких танков, но сорвать ее не смогли. Отбомбившись, наши самолеты скрылись за лесом. Тем временем вслед за танками на бронетранспортерах вступила в бой вражеская пехота. Яростная трескотня пулеметов и автоматов добавилась к разрывам снарядов. Огонь нашей обороны был плотен, немцы несли немалые потери и все-таки упорно рвались вперед. В нескольких местах им удалось вплотную приблизиться к переднему краю, а кое-где танки уже утюжили наши окопы.
Вот две машины, дружно повернувшись, направляются к реденькой лесопосадке. Там возле одинокой пушки упорно копошатся наши бойцы, раздаются выстрелы. Артиллеристы лихорадочно разворачивают ствол навстречу рвущимся стальным коробкам, которые на полном ходу изрыгают огонь: но мимо, мимо! На мгновенье пушку заволакивает дымом. Неужели конец? Танки уже совсем близко. В это время дым рассеивается, и из лесополосы раздается одинокий выстрел. Танк, выскочивший на последний пригорок, споткнулся, вздыбился, из башни повалил дым. Но другой уже прорвался к орудию, кромсая его своими гусеницами, расстреливая оставшихся в живых солдат.
Теперь эту бешеную атаку могут остановить только наши танки. Почему же они медлят, где они? Ура, показались! Из леса на большой скорости вырвались зеленые тридцатьчетверки. Вот они достигли переднего края, вот уже врезаются в самую гущу наступающих. Танки идут на танки! Они поливают друг друга огнем, они сталкиваются в смертельной схватке. Рвутся внутри машин снаряды, горит, расползается по швам железо. Жуткое, незабываемое зрелище — танковые бои под Прохоровкой, на Орловско-Курской дуге…
В это время надрывно зазвонил телефон.
Старший сержант схватил трубку.
— Ну, как там, жарко? — послышался приглушенный голос. И не дожидаясь ответа: — Сейчас выезжаем к вам, а вы собирайтесь к себе, в роту.
Да, денек! Сила нашла на силу! Немцы пытались здесь, под Курском, взять реванш за Сталинград. Именно здесь они бросили в бой новые бронированные машины «тигр» и «фердинанд».
Но мы уже воевали не так, как в сорок первом. Разгадав замысел врага, наше командование позаботилось о вязкой, глубоко эшелонированной обороне. Противник лихо рванулся к ее рубежам, но, похоже, не ожидал, что его встретят во всеоружии, что наши танки нимало не уступят его хваленым «тиграм». Если даже немцам удавалось кое-где приблизиться к передовой и прорвать ее, на пути вставала
Наша рота разведки — как раз во второй линии. И вряд ли прорвется к нам враг — мы уже знаем, что к концу дня фашисты не только остановлены, но с огромными потерями отброшены на исходные позиции. И все же какой-то голос говорит, что сегодняшней ночью не придется заснуть. Мы, по правде сказать, не избалованы сном. Из штаба дивизии то и дело звонят, требуют от разведки «языка». Это и понятно: в лесах, где засели фашисты, не стихает гул моторов. Значит, идет крупная перегруппировка войск. «Язык» нужен как воздух.
По тревоге разведроту подняли заполночь. Выяснилось, что на соседнем участке фронта в деревушку просочилось подразделение противника. Сколько там было: рота, две, а может, целый батальон — этого никто не знал. Но не отвлекать же с передовой основные части! Разведрота получила приказ: выбить фашистов с захваченного ими населенного пункта и удержать его до подхода подкрепления. Коротко и ясно. В помощь нам были приданы все, кого удалось собрать в этот поздний час в тылу: связисты, штабные работники… Но, конечно, основная надежда — на разведчиков, они народ бывалый.
Слегка знобит от свежести, а может, от предчувствия близкого боя. Мы уже почти на месте, на самой окраине леса. Впереди мрачновато темнеет крестами и обелисками небольшое кладбище. За ним деревня. В ней фашисты.
Порозовели гонимые ветром рваные тучи. Из лощины по крутояру полз, надвигался густой туман. Рассветало. Ждать дальше не было смысла. Развернувшись цепью, мы молча пошли в атаку. Едва ли не в ту же минуту навстречу сухо, с надрывом затрещали автоматные очереди. Видно, не одни мы ожидали рассвета. Захлебываясь, застучал крупнокалиберный пулемет. Разведчики залегли и открыли ответный огонь. Да только никаких выгод не сулила нам такая перестрелка.
Лейтенант, махнув рукой, подозвал к себе старшего сержанта Иванюка.
— Эта сволочь нам тут голову не даст поднять! — кивнул в сторону бесновавшегося пулемета. — Приказываю подавить огневую точку!
— Есть подавить! Чернобровкин, Петров — за мной! — И старший сержант, не оглядываясь, пополз вперед.
Он подождал нас за ближайшей могилой.
— Ну, чего вам объяснять? Прикроете огнем! — вытирая рукавом вспотевшее лицо, хрипло сказал он, упал на землю и заскользил между могильными холмиками по направлению к вражескому пулемету, который прижимал наших бойцов к земле. Чтобы отвлечь противника, пришлось нам с Леней Чернобровкиным немного помаячить возле серой могильной плиты. Из нее тут же брызнули во все стороны каменные осколки, посыпались срезанные пулями ветки кустарника. Маскируясь и меняя позицию, мы беспрерывно вели огонь.
Иванюк тем временем хоть и медленно, но упорно и неодолимо подкрадывался к цели. Мы всей душой желали ему успеха, понимая, что сейчас именно от него зависит исход боя. Вот сержант уже совсем близко, пожалуй, достаточно одного рывка — и вдруг он замирает, прижавшись всем телом к земле.
Неужели ранен или убит? И мы уже готовы броситься к нему на помощь. Но нет! Вот он зашевелился, вот снова ползет вперед, только теперь не прямо, а чуть левее. Молодец, позиция удобная! Иванюк на мгновение замирает, затем резко приподнимается и швыряет две противотанковые гранаты. Почти одновременно раздаются страшной силы взрывы.