На нее запрет. Дочка Шаха
Шрифт:
– Боишься, - не оборачиваясь, произносит он. В его голосе слышится насмешка, мои щеки начинают гореть. Как давно он знает, что я стою за его спиной?
– Рассматривала твой мотоцикл. Красивый. Какую скорость он способен развить? – нервничаю, поэтому не могу замолчать. – Я думала, что ты ревностно относишься к своему железному коню и не позволяешь никому на него садиться – не дожидаясь ответа.
Бессонов, чуть вздернув бровь, улыбается. Понимаю, пора замолчать. Делаю оставшиеся шаги разделяющие нас.
– Никому другому я и не позволю
Сажусь на сидение, берусь за ручки. Сразу видна разница со скутером. Байк – зверь, скутер – домашнее животное.
Ключей в замке зажигания нет, а мне так хочется завести мотор и рвануть…
– Почувствуй его, - произносит Лева.
– Кого? Мотоцикл? – удивляюсь я.
– Да. Прежде, чем ты поедешь на нем опиши все, что ты чувствуешь.
– Не понимаю… - хмурюсь я. Не люблю неопределенные сложные задачи, которые неизвестно, как выполнять.
– Сейчас ты сидишь на нем, словно на чужеродном предмете. Он отдельно, ты отдельно. Ты должна чувствовать машину, слиться с ней настолько, словно вы единый цельный организм. Когда ты за рулем движешься на скорости у вас одна душа на двоих. Пока я не почувствую вашего единства, ты его не заведешь, - произносит «учитель года»!
У меня от возмущения дым из ушей наверное валит. Не могу подобрать не одного приличного слова, чтобы высказать то, что думаю о его методах обучения!
– Может еще домашнее задание будет, - не без ехидства интересуюсь.
– Будет, - серьезно произносит Бессонов. Что-то он очень быстро вжился в роль. Бесит просто!
– Вызубришь теорию безопасного вождения, будешь мне сдавать на практике. Приступай, - командует он, а сам надевает шлем.
Послать бы его в далекое пешее…
Посылать не приходится. Следую за ним взглядом, только сейчас замечаю у старта второй мотоцикл – абсолютно черный, со стальными дисками и вставками. Мне от зависти и отчаяния хочется завизжать.
Оборачиваюсь на красный байк, который может стать моим.
– Давай с тобой договариваться, железный конь. Нам придется поладить, чтобы твой хозяин остался доволен, - бурчу себе под нос, не чувствуя ничего кроме раздражения. – И как нам с тобой начать звучать в одной тональности? – произношу вслух. Мысленно пытаюсь разобраться, что чувствую.
В это время заводится двигатель черного мотоцикла, Бессонов стартует и уносится на первый круг. Он сливается с байком. Не видно где железо, где человек. Словно живая стальная птица летит по земле, а не по небу.
Я забываю о задании, которое он мне дал, завороженно наблюдая за заездом. Теперь понимаю, о чем мне толковал Лева. Глядя на него, я не могу разделить его с мотоциклом. Завидую их слаженности. Складывается ощущение, что машина слушается его, будто она живая и может считывать чувства и эмоции…
Я так не смогу…
Не
– Может мне соблазнить твоего хозяина? – хлопаю байк по бензобаку и начинаю смеяться. Что за идиотские фантазии лезут мне в голову?
Глава 26
Лева
Я не шутил, когда ставил перед Камиллой условие, что она должна почувствовать стального зверя под собой, научиться ему доверять, стать с ним единым целым.
У меня кровь в жилах будет стыть каждый раз, когда она начнет гонять. Хотелось бы верить, что увлечением она перегорит раньше, чем я поседею, но в отличие от Шаха, запрещать Ками познавать жизнь, не буду. Помню, в ее возрасте рвался все попробовать, считал себя взрослым. Если бы на меня давили родители, возможно, я бы выпал из-под их опеки и натворил бед. А так я чувствовал перед ними ответственность, не хотел расстраивать мать, хотя в восемнадцать лет думаешь гормонами, а не мозгами. Да и спорт помогал брать под контроль демонов. Балет, гимнастика – то, чем занималась Ками, вряд ли ее неугомонную задницу можно было усмирить танцульками.
Остановившись после седьмого круга, скинул шлем. Ками не заметила даже, что я остановился. Я точно знаю, что на третьем круге она перестала за мной наблюдать. Мое внимание принадлежало ей, если бы я так хорошо не знал трассу, у меня могли быть проблемы. Эта девочка сводила меня с ума. Ни скорость, ни физические нагрузки не способны были охладить моей потребностей в ней.
Камилла сидела на мотоцикле, плавно водила ладошкой по разогретому металлу, что-то негромко приговаривала. Внутри меня разлилась лава, я хотел оказаться на месте этого металла. Чтобы обхватив меня бедрами, она сидела на мне, водила по моей коже ладонью и шептала слова страсти, когда я буду врываться в нее…
Взяв под контроль эмоции, я подошел к Ками. Мне хотелось улыбнуться, наблюдая за Ками. Закрыв глаза, она на чем-то сосредоточилась. Выражение лица при этом было уморительным.
– Открой глаза, Ками. Скорость поможет тебе лучше понять и почувствовать мотоцикл, - вытащив из кармана ключи. Глаза Камиллы загорелись восторженным огнем. – Двигайся назад, - перекинув ногу, я сел за руль. – Сиди спокойно, - приказным тоном, когда она попробовала слезть.
– Держись крепче.
– Если меня не пускают за руль… то катись сам, - схватив ее за руку, не позволил слезть с байка.
– Ты будешь ездить со мной, пока я не почувствую, что ты готова, - твердым голосом. В этом вопросе я не уступлю и не позволю обсуждать своего решения. У нее одна жизнь, за которую я взялся нести ответственность. – А теперь обхвати меня руками, - отдав приказ, я знал, что подвергаю свое тело нечеловеческим пыткам. Мне хотелось почувствовать ее близость, сократить между нами расстояние и напряжение, даже если потом мне придется простоять час под холодным душем и выкурить пачку сигарет.
– Ты позволишь мне сделать хотя бы один круг? Я не буду разгоняться, - прежде чем положить руки мне талию.