На острие меча
Шрифт:
Они вышли на небольшую ротонду, из которой открывался вид на внутренний парк, и уселись на одной из скамеек.
— Только что секретарь предупредил, что в ближайшие два часа Мазарини не сможет принять меня. Я заметила: вы были у него… — д'Анжу вопросительно взглянула на лейтенанта.
— Обычное донесение с фронта, герцогиня. Возвращаясь из Кале, я побывал в штабе главнокомандующего…
— О, так принц де Конде возвел вас в ранг посла?
— Это называется скромнее: «гонец».
— Разве не одно и то же? — все так же искренне удивилась д'Анжу. — И что, его высоко-о-преосвященство (слово «высокопреосвященство» она выговаривала с какими-то особыми интонациями и почти по слогам) принимал вас как гонца? Всего лишь? Что-то он засуетился в последние дни. Посла в Варшаве вызывал для чего-то. Других послов теребит. Речь может идти о совместном выступлении Франции и Польши против Испании? Как вы считаете?
— Не заставляйте подозревать вас в шпионаже в пользу Испании, герцогиня.
— Разве я похожа на соратницу Анны Австрийской? — сверкнула маслеными глазками герцогиня. — В таких сведениях сейчас больше нуждаются люди, более близкие к французскому, нежели к испанскому трону.
На ротонде появился какой-то седовласый чиновник. Подойти к герцогине он не решался, но кланялся всякий раз, как только удавалось поймать ее взгляд. Улучив момент, когда д'Артаньян посмотрел куда-то в сторону, герцогиня подала знак, и чиновник поспешно удалился.
— Да, совсем забыл, — вдруг спохватился д'Артаньян, провожая насмешливым взглядом беднягу-чиновника. — Не приходилось ли вам слышать о пансионате маркизы Дельпомас?
Прежде чем ответить, герцогиня внимательно взглянула на лейтенанта, словно желала убедиться, что вопрос задан всерьез.
— В Париже о нем не слышали разве что только вы, милый граф. Какая из пансионесс мадам Дельпомас заинтриговала вас больше всех остальных?
— Вряд ли вам что-нибудь скажет ее имя, — поостерегся д'Артаньян. — Мне нужно выполнить просьбу одного моего друга, побывать в «Лесной обители» маркизы. Не подскажете ли, как до нее добраться?
— Это довольно далеко. К тому же я не уверена, что маркиза сможет принять вас.
— Я и не собираюсь напрашиваться на прием. С меня хватит кардинала Мазарини, — рассмеялся д'Артаньян.
— Удачная шутка. Но я имела в виду нечто другое: вряд ли она впустит вас в «Лесную обитель», чтобы вы могли повидаться с интересующей вас пансионессой.
— Вы разочаровываете меня, герцогиня. Бывали случаи, когда дамы действительно не впускали меня к себе. Но среди них не было владелиц пансионатов.
— Видите ли, маркиза Дельпомас как раз из тех, устойчивых, дам, — холодно заметила д'Анжу. — Она не любит, когда кто-либо, пусть даже из очень известных в Париже людей, сует свой нос в любые ее дела. Но особенно подозревает тех, кто пытается интересоваться пансионатом Мария Магдалина.
— Мне нужно оплатить пребывание одной из пансионесс — только-то и всего. Да еще — передать ей привет от брата, сражающегося сейчас под Дюнкерком. Этого аргумента для вас достаточно?
Вместо того чтобы немедленно ответить, герцогиня отстраненно смотрела куда-то вглубь парка и лишь после напоминающего покашливания мушкетера задумчиво произнесла:
— Я и не собиралась подозревать вас в любовной связи с одной из девушек маркизы, поймите меня правильно. Речь идет о разумной и вполне обоснованной осторожности самой маркизы Дельпомас. Кроме того, интересующий вас пансионат Мария Магдалина находится почти в десяти милях от Парижа.
— Так далеко? Странно. Со слов барона следовало, что он расположен где-то на окраине.
Герцогиня вновь промолчала. Пауза затянулась. Д’Артаньян почувствовал, что разговор зашел в тупик и пора прощаться.
— С этих же слов вы могли бы также понять и другое — что барон до сих пор так и не удосужился навестить свою сестру Лилию фон Вайнцгардт. А посему — откуда ему знать расстояние?
— Вайнцгардт? Разве я назвал ее фамилию? Нет? Вам настолько хорошо известны все пансионессы Марии Магдалины, что по одному упоминанию титула способны установить, о ком речь?
— А почему бы мне не знать их? — резко сменила тон герцогиня. — И почему это вас удивляет, граф? Меня ведь не удивляет, что с вопросом о пансионате вы обратились именно ко мне, а не к кому бы то ни было другому.
Первым желанием, охватившим д'Артаньяна, было тотчас же оправдаться, доказать, что выбор на нее пал случайно. Просто она оказалась первой, кого он встретил в Лувре, и это было бы святой правдой. Но что-то вновь остановило мушкетера. Очевидно, интуиция, выработанная в парижских салонах. А еще сработало святое правило: «Не спеши оправдываться. Попытайся извлечь выгоду из ошибки подозревающего тебя».
— Меня всего лишь удивила смелость вашего ума, герцогиня. Как быстро вам удалось сообразить, что мои хлопоты связаны с Лилией фон Вайнцгардт. Но, само собой разумеется, вопрос был задан вам не случайно. Мне сказали, что вы покровительствуете пансионату. И что…
— Кто сказал? — мгновенно отреагировала герцогиня.
— Разве это важно?
— Я спрашиваю: кто сказал? И если уж спрашиваю, значит, важно.
— Один знакомый.
— Все тот же барон фон Вайнцгардт?
— Все тот же.
— Или, может быть, пройдоха Мазарини? — это уже был настоящий допрос.
— Клянусь пером на шляпе гасконца.
— Вам пришло в голову интересоваться пансионатом у кардинала? Ну, признайтесь же.
— Такое мне бы просто не могло прийти в голову.
— Но вы отпрашивались у него. Вам понадобилось несколько дней отпуска. А принц де Конде сейчас на фронте, как и все прочие ваши командиры. Словом… Да убирайтесь же вон! — вдруг рявкнула герцогиня, прервав себя на полуслове. — Когда вы понадобитесь — вас позовут, недоносок в чиновничьем сюртуке!
Прошло несколько мгновений, прежде чем д'Артаньян сообразил, что герцогинино «убирайтесь вон!» относится вовсе не к нему, а к чиновнику, который уже однажды возникал у них на виду. Оказывается, он опять посмел появиться в ротонде, всего лишь заглянуть. Но этого было достаточно, чтобы вызвать гнев мадам д'Анжу.