На острие меча
Шрифт:
— Важный посол сообщает, что недавно, вместе со своим отрядом, на сторону поляков перешел князь Одар-Гяур III, сын известного вам князя Одара-Гяура II, который близок ко двору султана. Правда, эта приближенность не мешает ему заботиться о возрождении своего Острова Русов — славянской державы, некогда существовавшей в устье Дуная.
— Там находился престол его предков?
— Летописи утверждают, что находился.
— Тогда было бы странно, если бы князь Одар-Гяур не пытался вернуть его себе.
— Не смею возразить, всемогущественнейший.
— Но почему он тоже принял имя «Гяур»? Разве это не оскорбительно для князя? [26]
— Эти князья умеют гордиться даже тем, чем их пытаются оскорбить.
— Вот как? — оживился Ислам-Гирей. — Неожиданный ход мыслей, неожиданный.
— И поучительный, — подсказал Карадаг-бей.
— У этого, молодого, Гяура что, большой отряд?
— Чуть более сотни сабель. Зато хорошо обучен. Замечу, что в нем сражаются даже два десятка воинов-норманнов, которых подарила Гяуру шведская королева Христина.
26
Гяурами турки презрительно называли всех иноверцев, не мусульман, особенно тех, с которыми Османская империя враждовала. Это слово имеет несколько значений, одно из них, в несколько искаженном переводе с персидского, означает «огнепоклонник», что было равнозначно понятию «язычник». Но дело в том, что славянин-язычник князь Одар с гордостью называл себя огнепоклонником. — Прим. авт.
— Ну и что?… — поморщил лоб Ислам-Гирей. — Ах, шведская королева… Почему вдруг? Шведы что, тоже проявляют к нему интерес?
— Притом давно. Тайно и явно соперничая с Польшей, шведы хотели бы видеть князя и его воинство в своем лагере. Пока неизвестно, останется ли Гяур служить в войсках польского короля или же присоединится к казакам, однако дальние намерения его очевидны: сформировать большое славянское войско и вернуться с ним на землю предков. Можно не сомневаться, что основу его составят украинские казаки, которые являются прямыми наследниками витязей Киевской Руси. И понятно, что казачество даст князю столько воинов, сколько понадобится, рассчитывая, что с возрождения княжества Острова Русов начнется возрождение Украины как преемницы великого Киевского княжества.
Ислам-Гирей поднялся и в течение нескольких минут молча наблюдал за вершиной горы. Тучи понемногу рассеивались, и то тут, то там пробивались оранжево-желтые лучи солнца. Казалось, что кто-то разводит огромные костры, которые позволят согреть склоны гор и возродить к жизни угасающее светило.
Тем временем Костас подробно информировал его о том, что происходило при дворе молдавского господаря; рассказывал о ссоре семиградского князя с царем Болгарии, а также о подозрительной активности французского посла в Валахии, добивающегося помощи этой страны Франции… Однако хана это уже не интересовало. Костас еще продолжал говорить, он не изложил и половины всего того, с чем прибыл в Бахчисарай, когда Ислам-Гирей устало и слегка раздраженно махнул рукой:
— Можешь идти, грек, ты свободен. Служи так, чтобы и в лучший мир уходил с одной-единственной мыслью: «А чем я смогу быть полезным крымскому хану там, на небесах?»
— Как прикажете, всемогущественнейший, — сдержанно откланялся Костас.
— Жди меня у дворца, — вполголоса проговорил Карадаг-бей и легким похлопыванием по плечу дал понять, что задачу свою он выполнил и не стоит огорчаться по поводу того, что, дескать, хан не по достоинству оценил его услуги.
А разве существует правитель, способный оценить преданность своих верных слуг по достоинству? Лично он, Карадаг-бей, о таковых не слышал.
49
Костас удалился. Но прошло еще минуты две или три, прежде чем хан обратил внимание, что сам Карадаг-бей все еще не спешит оставлять его наедине с горами.
— Ты тоже свободен, Карадаг-бей, — проговорил он, стоя к советнику спиной. — Продолжай направлять тайных послов во все концы вселенной. Рано или поздно они нам пригодятся.
— Да продлит Аллах дни твои, всемогущественнейший, — склонил голову Карадаг-бей. И опять остался на месте.
— Ты хочешь сообщить мне еще что-то? — строго взглянул на него Ислам-Гирей.
— Жду, повелитель, когда спросишь, зачем нужно было сообщать тебе о переходе князя Гяура через Днестр и присоединении его к польским войскам, пребывающим на Украине.
Если бы таким образом его решился понуждать к вопросу кто-либо другой из приближенных, с этой минуты он уже перестал бы быть приближенным. Но с Карадаг-беем хана связывала давняя дружба. Этот человек дважды спасал ему жизнь. Они вместе начинали путь к бахчисарайскому трону, вместе сражались под Перекопом, Бахчисараем, Кафой.
— Можешь считать, что ты услышал этот вопрос.
— Гяур воспитывался в Турции. Владеет турецким языком. Знает нравы Востока. Опытный воин, известный в нескольких странах Европы. Любопытно, что к нему благоволит королева Швеции Кристина. В то же время в Киеве и на Сечи князя будут считать своим, поскольку он тоже русич. Сам Аллах велит воспользоваться тем, что сейчас он на распутье, и пригласить его в Крым.
— Мне лучше знать, что Аллах велит, а чего не… велит. Но ты можешь продолжать.
— Так вот, всемогущественнейший, — упрямо повторил Карадаг-бей, — Аллах велит пригласить Гяура в Крым и сделать его командиром личной гвардии хана. Гвардии, которую Гяур может создать из пленных казаков и ляхов, беглых московитов, из донцов, черкесов и прочего люда, чьи головы не столь ценны, чтобы кто-либо оплакивал их в степях Тавриды.
Ислам-Гирей внимательно присмотрелся к лицу Карадаг-бея. Спокойному волевому лицу воина и… мудреца. Нет, не зря он возвысил его, сына наложницы, до советника и телохранителя, до придворного вельможи.
— К тому же его появление в Бахчисарае поможет нам укрепить союз с Сечью, — добавил он то, чего не успел сказать Карадаг-бей, — который очень пригодится нам в войне с Турцией и в стычках с Буджацкой ордой; в противостоянии с Доном и Московией.
— Ты видишь намного дальше, чем достигает моя мысль. Враг может оказаться соседом, но сосед не должен становиться врагом, всемогущественнейший.
— Вот и отправляйся к Гяуру. Разыщи, склони, убеди. Сделай так, чтобы предстал пред моими очами и сказал: «Я согласен».