На острие ножа
Шрифт:
— По-видимому, тебе в голову не приходит, что и я, как и ты, считаю систему несправедливой, — продолжал Дилан.
— Да неужели? — съязвил я. — Система немножко нечестная, да? И ты, значит, тоже это видишь? И как тебе вид с твоего теплого уютного местечка изнутри?
— Не хотелось бы прерывать ваш философский диспут, но, может, уже сделаем ноги подобру-поздорову, а? — прошипел Морган.
Мы с Диланом злобно поглядели друг на друга. Но оба сдержались — пока. Дилан критически смерил нас взглядом.
— Морган, бери
Дилан подошел к двери первым. Набрал побольше воздуху, выдохнул и открыл ее. Небрежной походкой вышел из номера и направился к единственному лифту посередине коридора, а мы с Морганом двинулись следом, отставая на шаг-другой. Он нажал кнопку вызова и начал что-то немелодично насвистывать. К его чести надо сказать, что беззаботность он изображал мастерски. Лифт приехал через несколько секунд. Мы вошли. Дилан нажал кнопку подвального этажа, откуда был выход прямо на маленькую парковку позади отеля.
Лифт поехал вниз, и сердце у меня забилось чуть громче, чуть быстрее. Свободная рука сама скользнула в карман куртки, чтобы ощутить успокоительный холод автоматического пистолета. В магазине у моей пушки четырнадцать патронов и еще один в патроннике, и при мне четыре полные обоймы — по одной в каждом носке, одна в другом кармане куртки и одна заткнута за ремень сзади. Среди детей Мэгги Макгрегор дураков не было, только жутко невезучие.
— Вынь руки из карманов, — велел мне Дилан, не поворачивая головы.
Я неохотно послушался. Лифт открылся. Мы прошли через гостиничную подсобку. С одной стороны от нас стояли металлические и деревянные ящики, поодиночке и штабелями. С другой — бельевые баки, набитые грязным постельным бельем и полотенцами, и деревянные стеллажи, на которых стояли упаковки яиц и ряды коробок с сосисками, затянутых поверху целлофаном. В нос ударил целый фейерверк запахов, в основном противных. Мы прошли через подсобку к двустворчатым дверям в противоположной стене. Дилан толкнул дверь, за ней оказалась парковка. Мы вышли следом за Диланом, не представляя себе, во что ввязываемся. Меня охватило знакомое мерзкое чувство. Чувство подавленной паники и неуместного восторга. Адреналин явно зашкаливал. Я решил, что сейчас самое время надеть пижонские очки. Сдвинул их с макушки, чтобы спрятать глаза.
— Извините, сэр.
К нам мигом подбежал вооруженный полицейский-треф. Еще один остался стоять всего в нескольких метрах позади, уже с пушкой наизготовку.
Мне потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы не позволить руке вскинуться к карману куртки.
— Да, офицер? — Дилан шагнул вперед, чтобы мы с Морганом оказались у него за спиной. — Чем могу быть полезен?
— Мы ищем двоих террористов-нулей, которые, как мы предполагаем, остановились в этом отеле, — ответил полицейский. — Вы не видели внутри никого подозрительного?
— Боже милостивый! Нет! — потрясенно
Актерище! За такое впору присудить награду Королевской академии.
Офицер шагнул в сторону, чтобы приглядеться к нам с Морганом, потом сверился с листом бумаги, который держал в руке. Мне даже отсюда было видно, что там наши с Морганом фото. Вся наша маскировка тут же показалась какой-то мелкотравчатой. Никаких сомнений, нас с Морганом подставили. А я-то решил, нас пустили обратно в Освободительное Ополчение. Размечтался. Это просто Эндрю Дорн позволяет Крестовым властям делать за него всю грязную работу.
Дилан испуганно огляделся по сторонам:
— Вы думаете, террористы спрятались где-то здесь, на парковке, да?..
— Нет, сэр, по крайней мере… — Офицер вгляделся в нас так, словно мы только что переехали его собачку, не меньше. — Ваша фамилия? — прямо спросил он меня.
Я вспомнил свою роль и сначала посмотрел на Дилана — за разрешением.
— Это Бен, мой шофер, а это Джон Холлиуэлл, мой секретарь, — ответил Дилан. — За них я могу поручиться.
— Ясно, — сказал офицер и снова повернулся ко мне. — Ваше удостоверение личности, пожалуйста. И ваше, — сказал он Моргану.
— Офицер, когда они со мной, я держу их документы при себе, — вмешался Дилан.
— Почему? — спросил полицейский с любопытством на грани подозрительности.
Я затаил дыхание.
— Опыт научил меня, что у кого в руках удостоверение пустышки, у того и его сердце и разум, — ухмыльнулся Дилан. — Не хочу рисковать, вдруг кто-нибудь из нулей, которые у меня служат, решит угнать мою машину или стащить важные документы. Вы же меня понимаете?
— Ясно.
Офицер ответил Дилану улыбкой, а тот полез в карман за нашими удостоверениями. Протянул их полицейскому, тот изучил их и вернул.
— Все в порядке, офицер? — спросил Дилан.
— Да. Последний вопрос. Почему у вас два чемодана?
Въедливый, сволочь! Если не отстанет, поймет, что любопытному на днях прищемили нос в дверях.
— Я только что из деловой поездки, по крайней мере, жена так считает. — Дилан подмигнул.
— Ясно. А если я попрошу разрешения заглянуть в ваши чемоданы, вы не будете возражать?
— Конечно нет! Если вас и правда настолько интересует мое грязное белье. Джон, откройте мой чемодан, пожалуйста.
Морган расстегнул молнию на чемодане и откинул крышку, не произнеся ни единого слова. Там оказалось полным-полно носков, рубашек, брюк и трусов. В одном углу — свернутые журналы по финансам, в другом — толстый детективный роман.
— Бен, откройте второй чемодан.
Я нагнулся и медленно расстегнул молнию. В этом чемодане лежали наши с Морганом шмотки.
— Все в порядке, сэр, — сказал полицейский. — Можете идти.
Я закрыл чемодан — так же медленно. Никакой спешки, никаких резких движений, ничего подозрительного.