На острие ножа
Шрифт:
— Значит, домой возвращаетесь, сэр? — спросил полицейский.
— Да, офицер. Если вернусь без секретаря и шофера, не сносить мне головы. А эти пустышки умеют держать язык за зубами.
— Какая редкость.
Дилан посмеялся над смешной-смешной шуткой, полицейский-треф — тоже.
— Спасибо, офицер. — Дилан улыбнулся. Крест с Крестом всегда найдет общий язык. Полное взаимопонимание — и, разумеется, на куда более тонком уровне, чем доступно нам, простым пустышкам.
Дилан не спеша подошел к роскошной черной машине средних размеров, стоявшей у самого выезда. Достал ключи,
«Чего это он на меня так пялится?» — не понял я.
Тут до меня дошло. Я изо всех сил затолкал поглубже лютую враждебность и распахнул перед ним заднюю дверцу машины. Он скользнул туда, словно не было ничего естественнее. Я забрал у Моргана чемодан и убрал оба чемодана в багажник. Мне понадобилось все самообладание, чтобы не обернуться и не посмотреть на полицейских за спиной. Что они делают? Наблюдают за мной? Может, чуют адреналин, разлившийся по всему телу? Слышат, как прыгает мое сердце, словно разогретый боксер перед боем? Или уже ушли помогать коллегам обыскивать отель? Я сел за руль. Морган уже сидел рядом. Я завел машину, и мы покатили прочь.
— Да чтоб тебя! Поезжай так, будто тебя нигде не ждут, — прошипел мне Дилан.
Я так и сделал. Меня ведь и правда нигде никто не ждал.
Глава 4 x Сеффи
Дорогая Калли!
Мы с тобой вместе уже несколько часов. Меня перевели из родильной палаты в обычную, и сейчас примерно обед первого дня оставшейся тебе жизни. Ты лежишь в прозрачной пластиковой кроватке в ногах моей койки, и я все время украдкой смотрю на тебя, потому что мне до сих пор не верится, что ты моя. Я пишу это в перерывах между наблюдением, как к другим мамам из палаты приходят родные: мужья, бойфренды, старшие дети, родители. У каждой койки сидит хотя бы один посетитель — у каждой, кроме моей.
Я все думаю о Каллуме, твоем папе, и жалею, что его здесь нет и он не видит нас, не может быть с нами. Зато у меня есть ты, Калли. Мы с тобой против всего света, да? Что я чувствую? Сама не знаю. Как будто разум мой оцепенел — а может, его просто заклинило на нейтрали.
Но вот я снова смотрю на тебя и говорю себе, что мы еще здесь. Мы живы. Мы вместе. Наверное, Каллум хотел именно этого. Я так думаю. Я надеюсь.
Мы с тобой против всего света, мое солнышко. Мы с тобой против всего света.
Глава 5 ? Джуд
Мы проехали мимо череды полицейских машин по обе стороны от нас. Я не сводил глаз с дороги впереди. Вот уж чего бы не хотелось — так это перехватить взгляд какого-нибудь полицейского-трефа. В конце дороги я свернул налево, в сторону города. Ехал прямо минут пять, не меньше, и тут Дилан подал голос.
— На следующем повороте налево, — приказал он.
Я свернул, как было велено, и поехал дальше — ровно, спокойно, с запасом соблюдая скоростные ограничения.
Потом Дилан принялся командовать — говорил, где и куда свернуть, пока мы минут через пятнадцать не оказались на парковке у гипермаркета. Парковка была полупустая. Большинство машин стояли поближе ко входу в магазин. Я вырулил на самый свободный участок парковки, дальше всего от дверей. Там и сям у всех на виду стояли брошенные тележки — никто не взял на себя труд вернуть их на место.
— Здесь мы расстаемся, — сказал Дилан, как только я остановил машину.
— Спасибо, Дилан, — искренне сказал Морган. — Я перед тобой в долгу.
— Еще в каком, — отозвался Дилан и посмотрел на меня.
Я демонстративно промолчал.
— Заберите из багажника чемодан со своими шмотками, — велел Дилан. — А парики и очки, если можно, верните. Они мне еще понадобятся.
— Ты мне опять приказываешь? — уточнил я.
— Нет. Просто предлагаю, — ответил Дилан.
Мы сняли маскировку и вылезли из машины. Предвечернее солнце сияло мягко и приветливо, но мне стало так жарко, что просто невмоготу. Я списал все на нервы. С тех пор как нас выставили из Освободительного Ополчения, я весь какой-то дерганый. Нервный. Я огляделся. Не хватало еще, чтобы из засады за машинами выскочили полицейские и скрутили меня. Морган и Дилан обменялись рукопожатием.
— До скорого, — сказал Морган.
— До скорого, — серьезно ответил Дилан. Кивнул в мою сторону.
Я сделал вид, что не заметил. Корешиться с трефом? Еще чего.
Дилан сел обратно в машину, на этот раз за руль, а я достал тот чемодан, где были наши вещи. И едва успел захлопнуть багажник, как машина укатила, чуть-чуть забуксовав на щебенке задними колесами. Я повернулся к Моргану.
— С каких это пор у тебя появились дружки-Кресты? — спросил я.
— Ты меня в чем-то обвиняешь, Джуд? — мягко поинтересовался Морган.
— Нет. А надо?
Морган помотал головой:
— Дилан — мой контакт, я знаю его несколько лет, мы познакомились, когда тебя еще не было в ОО. Ты поручил мне составить план отступления, я это сделал. Привлек его и других Крестов дежурить во всех сомнительных гостиницах, где мы жили в последние несколько месяцев, так, на всякий случай.
— Понятно, — ответил я.
Мне и правда стало понятно. Я предоставил все планы отступления Моргану, понадеялся, что он обеспечит, чтобы у нас всегда был выход из положения, если в дверь постучат полицейские. И до сих пор никогда не задавал ему вопросов о его планах и приемах. Что он делал и как — это все было на его усмотрение. И в глубине души я вынужден был признать, что, если бы не этот треф, нам было бы куда как сложнее унести ноги из отеля. Но от этой мысли у меня все внутри жгло, будто кислотой.
— Мне не нравится, что приходится полагаться на трефов, — признался я. — Никому из них никогда нельзя доверять.
— Джуд, иногда нужно сотрудничать с Крестами, которые нам сочувствуют, — сказал Морган.
— Слова «сочувствуют» и «Кресты» взаимоисключающие. Они столетиями были у власти. И не собираются поступаться ей сейчас. Тем более делиться с нами: у нас слишком светлая кожа.
— Освободительное Ополчение не требует, чтобы Кресты поделились властью. Не знаю, за что борешься ты, а я в ОО для того, чтобы бороться за равенство. Все, что нам нужно, — это одинаковые правила игры для всех.