На острие

Кутузова Елена

Было немного обидно, все-таки брачная ночь, но возражать казалось глупым — из- за меня же старается. Не переиграем Верховный Совет, и Клан будет уничтожен. Но, что еще важнее, уничтожена буду я. Может, меня просто убьют, способ устранения неугодных здесь стар, как мир, а может, признают брак недействительным и найдут другого мужа. Тогда уж лучше первое — я не согласна на клетку, даже и золотую. С Кеном у меня хотя бы обоюдно выгодный договор. Вон, как светился после того, как получил власть над кланом. Он для него — вся жизнь, и именно поэтому

я приложу все усилия. Я не хочу видеть погасший взгляд мужа.

Потому, что говорила правду: я его люблю. Люблю этого немного безумного саро, этого чокнутого, этого…

Эпитетов было много, произнести мне все не позволили: в дверь постучали и, дождавшись ответа, в спальню вошел посыльный — невысокий молодой человек в строгом костюме. Рядом с ним напряженной пружиной застыл мой телохранитель.

— Госпожа, господин Отани просил передать это вам, — на столик легла большая коробка, еще недавно перевязанная алым бантом.

Поймав мой взгляд, телохранитель смущенно пояснил:

— Мы не сумели завязать точно так же, а посыльный сказал, это срочно.

— Это действительно срочно, — я приподняла крышку. — Спасибо. Можете идти.

Они послушались? Ничего себе!

В коробке, переложенное тончайшей бумагой, лежало аккуратно свернутое кимоно. Белое, с алыми цветами. А еще — маска Госпожи Кошки. Та самая.

Я узнала ее по едва заметной царапине с внутренней стороны. Повторить такой зигзаг специально просто невозможно!

И это тоже было проявлением если не любви, то вежливого почтения. Но я обрадовалась другому: именно в этой маске я впервые познакомилась с Госпожой Кошкой. Она защищала меня тогда, защитит и сейчас. Она справится с этим куда лучше, чем ее бездушная копия.

Завязывать кимоно я не стала, да и не справилась бы сама со сложным поясом. А вот маску закрепила на лице, как и раньше — чтобы не сползла ни на сантиметр, и подошла к зеркалу.

Оно отразило статную женщину с горделивой посадкой головы и прямой спиной.

Госпожу Кошку.

На мгновение захотелось заявиться на Совет прямо в маске. Прятаться за ней всегда было легко, так, может, и в этот раз эта женщина решит мои проблемы?

Но — нельзя. За своего мужа я должна биться сама. А еще… за себя. Клан, может, и пойдет за госпожой Кошкой, но тогда моим не станет.

Значит…

За маской скрывалась испуганная девчонка.

Я заставила ее вздернуть подбородок. Расправить плечи. И улыбнуться. Немного нахально и с невероятной уверенностью в собственной неотразимости.

— Что скажешь? — спросила я у Госпожи Кошки.

Та промолчала, но в раскосых глазах застыла насмешка.

Я аккуратно положила маску на стол. Я еще не раз попрошу Госпожу Кошку поделиться со мной уверенностью. Но не сегодня. И не завтра.

На совет пойду я, а не призрачная красавица из художественного салона господина Би. Поэтому нужна другая одежда.

Телохранители напоминали ожившие статуи. Вот только что стояли, застывшими скульптурами, но стоило открыть дверь, как они задвигались, поворачиваясь.

— Мне нужно траурное кимоно. Часа хватит?

Часа хватило. И то, что саро послушались мгновенно, не могло не радовать.

Кен вернулся на рассвете.

И упал в кресло, закрыв глаза. Ровно пять минут тишину спальни нарушало только его хрипловатое дыхание.

— Устал?

— Смертельно. Но отдыхать пока нельзя. Лара, — он впервые назвал меня по имени, — ты даже не представляешь, какое осиное гнездо разворошила!

— Как раз представляю, — я не лукавила. Времени, чтобы уяснить реалии Кланов было предостаточно.

— У тебя есть еще пара часов, поспи.

Но я только вертелась в кровати. Одеяло казалось жарким, подушка — жесткой и матрас словно состоял из сплошных кочек.

Так что я встала и отправилась в ванную: лучше взбодрить себя контрастным душем, чем проворочаться несколько часов и выглядеть, как вареная курица.

83

Одеваться мне помогал Кен.

Я едва сдержалась, чтобы не толкнуть его на кровать, из-за нервов меня потряхивало, и секс казался хорошим способом успокоиться.

Но Отани выглядел таким серьезным, что я не решилась.

Из-за траура он запретил делать сложный узел на широком поясе. Но на макияже я настоять сумела.

Белила, капелька киновари на губах, длинные ресницы. Прическа без заколок — они тоже показались неуместными.

Из зеркала на меня смотрела… я. Очень взрослая, с серьезным взглядом и уверенная в себе. Хорошо. Потому что внутри все сжималось от страха, да так, что ноги подкашивались.

Маска лежала на столе. Я бросила на нее короткий взгляд и вышла из спальни.

Шестеро саро расступились, пропуская меня вперед. На полшага позади шел Кен, церемонно неся на бамбуковом подносе толстую книгу. Уберечь ее от загребущих ручек Менети было сложнее всего, но Отани справился.

Стены огромного зала скрывали черные драпировки. На длинных лентах белели символы Первого Клана и имя покойного Главы. Гроб с телом утопал в алых и белых цветах.

Напротив, за длинным низким столом ждали члены Верховного Совета. Напротив расположились члены Первого Клана. Главы и наследники остальных занимали строго отведенные места. Я заметила довольную ухмылку Рокано. Его отец остался бесстрастным.

Повинуясь тихим указаниям Кена, я опустилась перед гробом на колени, почувствовав любом гладкую прохладу пола.

Чтобы дойти до Совета, пришлось миновать глав. Тишину нарушал только шорох кимоно.

Для меня приготовили квадратную подушку. Телохранители опустились на полу справа и слева, положив мечи так, чтобы в любой момент выхватить их из ножен.

— Полукровка нам не доверяет?

В тишине вопрос прозвучал слишком громко, даже показалось, что его подхватило эхо и донесло до каждого пришедшего на похороны.