На острие
Шрифт:
– Я очень сожалею. – Перумаль стоял на своем.
– Я тоже, – ответил Викрам. Он поднялся, бросил салфетку на стол и произнес: – А я-то полагал, что «Блумфилд-Вайс» заинтересован в продолжении деловых отношений с нами.
– Вы свяжетесь со мной в связи с операцией «Нефть–иены–золото»? – спросил Перумаль.
Викрам не удостоил его ответом. Перед тем как покинуть ресторан, он внимательно посмотрел на Перумаля и, немного поколебавшись, сказал:
– Послушайте, если найдете способ мне помочь, позвоните. Я остановился в отеле «Стрэнд-палас».
– Я это сделаю, – проговорил Перумаль, наблюдая, как уходит его лучший клиент, оставив его один на один с половиной ленча, тремя четвертями
Перумаль сел и до краев наполнил свой бокал.
Что теперь? Ведь он не мог выполнить просьбу коллеги, не так ли? А может быть, все-таки мог?
А что, если обсудить эту проблему с боссом? Ведь для этого боссы, в конце концов, и существуют. Но, немного поразмыслив, он решил, что идея никуда не годится. Если Карр-Джонс окажется замешанным, то ставки резко возрастут, а простая техническая ошибка при переоценке превратится в полноценный сговор. Даже Карр-Джонс не пойдет на это. Но будет еще хуже, если он узнает, что Перумаль позволил миллиардной сделке уйти из ресторана. Ведь операция подобного масштаба могла принести группе деривативов десять миллионов, а то и больше.
Было бы так здорово, если бы существовал способ ее провести. В этом случае фон «Тетон» стал бы самым прибыльным клиентом для группы деривативов, а возможно, и для всего лондонского отделения «Блумфилд-Вайс». И хотя главная слава достанется Карр-Джонсу, признание придет и к Перумалю. А инвестиционный банк «Блумфилд-Вайс» прекрасно умеет заботиться о тех, кто приносит ему доходы.
Он до сих пор не мог поверить, что работает в «Блумфилд-Вайс». Его семья, и в первую очередь мама, были страшно горды за него, когда ему пару лет назад предложили здесь работу. Но даже и она не верила, что сын так быстро добьется успеха. Ее старший брат, дядя Ачаппан, вернулся домой после десятилетнего пребывания в Саудовской Аравии богатым человеком. Он купил большой дом с бассейном и несколько широкоформатных телевизоров. Но всего лишь несколько бонусов, полученных Перумалем в «Блумфилд-Вайс», легко могли бы отодвинуть дядю в тень. Часть полученных им денег он посылал домой семье. Сто тысяч долларов проделали долгий-долгий путь в Кералу.
Интересно, что могла бы посоветовать ему мама? Она была честной леди и дала ему правильное воспитание, но Перумаль не сомневался, что мама, окажись на его месте, нашла бы выход. Отец бы, возможно, и не нашел: мама никогда не переставала утверждать, что у супруга, чиновника Министерства образования, не хватает мозгов, чтобы заработать хорошие деньги.
Возможно ли то, о чем просит Викрам? Скорее всего да. Для этого следовало обойти все системы защиты, умиротворить кредитный контроль и облапошить парней из департамента управления рисками. Перумаль мог все это сделать. Втиснуть всю структуру ИГЛОО в систему было невозможно, поэтому переоценку придется проводить ему самому. Если ребята из департамента управления рисками потребуют обоснования, то он может задавить их интеллектом, заявив, что опирался в своих расчетах на теоретические построения Чена и Сингала, объясняющие такое явление как эффект понедельника. Поскольку у него репутация честного человека, они ему поверят.
Только Джастин Карр-Джонс способен все понять. Он обладает орлиным взглядом и интуитивно чувствует скрытые риски в проводимых его группой операциях. И это было проблемой.
Но затем Перумаль улыбнулся. Нет. Здесь нет никакой проблемы. Карр-Джонс не рискнет вступить в сговор с одним из своих трейдеров с целью обойти систему, но он может просто закрыть глаза. Ради вознаграждения за очередную гигантскую транзакцию он это обязательно сделает.
Перумаль набрал на мобильнике номер справочной службы и спросил телефон отеля «Стрэнд-палас».
10
К ужасу Линды Стаббс, Кальдер настоял на том, что будет давать свои показания не юристам «Блумфилд-Вайс», а адвокату Джен. Стефани Уорд была высокой стройной женщиной. Офис ее находился неподалеку от Тауэра. Она оказалась страшно дотошной, и на согласование текста заявления им потребовалось два часа. Кальдер хотел быть уверен в том, что его версия событий не может быть никоим образом искажена.
В торговом зале о деле Джен Тан все старались не упоминать – это была весьма опасная тема, Сказать что-то не то и вдобавок не тому человеку означало навлечь на себя серьезные неприятности. Похоже, всеобщим лозунгом трейдеров стало: «Держи голову ниже, а рот на замке».
Кальдер несколько раз пытался позвонить Джен домой. Алекс не хотел, чтобы она думала, будто он похож на тех, кто делает вид, будто ее вообще никогда не существовало. Но каждый раз включался автоответчик – Джен таким образом просеивала звонки и не отвечала, хотя Кальдер оставил ей несколько сообщений.
Совершенно неожиданно ему позвонил совсем другой человек – Тесса Трю, единственная оставшаяся в группе деривативов женщина.
– Мне необходимо с тобой поговорить, – взволнованным шепотом сообщила она.
Кальдер посмотрел в ее сторону. Место Тессы находилось в каких-то десяти метрах от его рабочего стола. Девушка смотрела не на него, а в окно на противоположной стороне торгового зала.
– О чем?
– Скажу, когда встретимся.
– Хорошо. И где же мы встретимся?
– Где угодно, но только не рядом с работой. Я не хочу, чтобы меня видели. Давай в «Прикосновении Мидаса». Это в Сохо. Сегодня вечером в девять.
– Я там буду.
«Прикосновение Мидаса» находился на Голден-сквер – там обычно собирались творческие личности из Сохо. В девять часов вечера посетителей было полным-полно, но Кальдер сразу заметил одиноко сидящую в углу Тессу. Она потягивала что-то похожее на «Бейлиз» и курила сигарету.
– Заказать еще порцию? – спросил он, подойдя к ней.
Тесса улыбнулась – у нее были яркие пухлые губы – и сказала:
– Выпью с удовольствием.
Она была крупной блондинкой с большой грудью, но, увы, без сколько-нибудь заметного подбородка. Тессу нельзя было назвать ни привлекательной, ни сексапильной, но в ней присутствовало что-то от уступчивой девицы за стойкой бара, которую можно хорошенько пощупать в задней комнате, если вдруг возникнет такое желание.
Они и с Карр-Джонсом составляли на первый взгляд совершенно невообразимую пару, хотя Тесса работала на Джастина еще в Токио, и весьма успешно. Он встречал ее в Оксфорде и запомнил тучной, с мышиного цвета волосами студенткой-математичкой из Соммервиля. Когда ее перевели из Токио в Лондон, он ее, естественно, не узнал. Кальдер догадывался, что новая Тесса отвечает тому месту в финансовом мире, которое, по мнению Карр-Джонса, и должна занимать женщина. Она могла успешно использовать свои чары и свои способности, чтобы привлечь мужчин определенного типа к деловому сотрудничеству с банком. Кальдер понятия не имел, отправляется ли Тесса с клиентами в постель, но полагал, что для обработки объекта достаточно показать, что она на все готова.
Кальдер вернулся к столику с еще одним «Бейлизом» для нее и пивом для себя.
– Спасибо, что пришел, – проговорила она заплетающимся языком.
– Похоже, ты явилась чуть раньше меня, – заметил Кальдер.
– Это была трудная неделя, – отозвалась Тесса, отбрасывая со лба прядь светлых волос. – Ты, конечно, понимаешь, о чем я.
– Да, понимаю, – ответил он, отпив пива.
– А ведь ты симпатичный, и я знаю, почему тебя любит Джен.
– Она меня не любит, – ответил Кальдер.