На острие
Шрифт:
К трем утра в воскресенье они оба были уверены, что напали на верный след. Все, что им оставалось сделать, это проследить путь к растратчику. Сделанные через компьютер выплаты «Конвей Инк.» начались немногим более года назад, совершались без какой-либо регулярности и никогда не выходили за рамки незначительных сумм; и все же не понадобилось много времени, чтобы общий итог сложился в несколько тысяч. Все чеки были на микропленках, но различить подпись на погашенных чеках было нельзя; все они были проштампованы печатью с надписью «ОПЛАТИТЬ ДЕПОЗИТОМ, «КОНВЕЙ ИНК.», с номером счета и названием банка, написанными ниже. Бретт записал номер и банк.
– Это все, до тех пор, пока мы не увидим отозванные платежные чеки или имя на чеках, выписанных на этот счет.
У него разболелась
– Давай упакуем это и пойдем немного поспим.
Эван был более чем согласен, и поездка обратно в гостиницу прошла в полном молчании. В своей комнате Бретт разделся и растянулся на кровати, чуть не в голос постанывая по мере того, как расслаблялись его усталые мышцы. Разгадка была у него в руках, и он хотел побыстрее с этим покончить, хотел оставить это позади и отправиться на ранчо. Забавно, но годы назад, когда он учился в колледже, ранчо не влекло его так, как сейчас. Это был дом, но за его пределами лежал целый мир, бросавший ему вызов, подзадоривавший воспользоваться своим острым, холодным умом, чтобы завоевать его. И он сделал это: он добился успеха, используя свое хладнокровие и стальную решимость. В том, что он делал, Бретт был не просто очень хорош, его услуги соответствующе оплачивались, что дало ему возможность удачно вкладывать свой накопленный капитал, который неизменно рос. Проницательность Ратленда в финансовых вопросах вывела их с отцом семейное ранчо на твердую почву, позволив выдерживать капризы рынка говядины, от чего страдали многие другие ранчо. Тессе ничто не будет напоминать о ее юности, проведенной в захудалом старом фермерском доме. Если захочет, она сможет и дальше ходить в шелках.
Бретт закрыл глаза, но образ Тессы заполнил все его мысли, и он снова открыл их, зная, что не сможет заснуть. Тело горело в огне, словно она все еще лежала рядом с ним, обхватив руками и ногами.
Это всего лишь дьявольское совпадение, что растратчик использовал Конвей в качестве названия подставной фирмы.
Память Бретта была почти фотографической: он вдруг вспомнил личное дело Тессы и дату ее найма на работу. Она работала на «Картер Инженеринг» в течение пятнадцати месяцев. Растраты начались примерно тринадцать месяцев назад. Она работала в бухгалтерии. И она в дружеских отношениях с Сэмми Уоллесом.
Он громко выругался в темноте. Черт, о чем он думает? Это не может быть Тесса – она вся состоит из солнечного света и смеха. Нет, это должен быть Сэмми Уоллес, который, возможно, взял фамилию Тессы как бы в качестве извращенной дани восхищения ею. Как и все мужчины, Сэмми Уоллес, вполне мог свалять дурака, если это касалось Тессы.
Но, черт его побери, зачем надо было вовлекать ее в свою маленькую грязную схему? Разве он не понимал, что использование ее имени автоматически сделает ее главной подозреваемой? Рот Бретта напрягся. Конечно, он понимал это! Почему бы не попытаться свалить вину на Тессу? Возможно, Уоллес прекрасно знал: вероятность привлечения к суду Тессы гораздо меньше, чем кого-либо еще, работающего на «Картер Инженеринг».
Он хотел бы вбить зубы этому ублюдку в глотку за то, что подверг Тессу такому риску.
Он так устал, мышцы невыносимо ныли. Был почти рассвет, а он все еще не мог уснуть. Бретт продолжал думать о Тессе, о дне, проведенном с ней... большей частью в постели. Его добрые намерения ни черта не стоили перед соблазном ее тела; он не мог насытиться ею. Не важно, насколько бурными были их занятия любовью, он снова ее хотел, стоило им только закончить очередной раунд. Ничто из предыдущего опыта не подготовило его к столь сильному голоду, который он испытывал к ней, и к невозможности этот голод удовлетворить. Но ему все же пришлось уйти, и когда он покидал ее, Тесса спала в изнеможении, ее темные волосы раскинулись по подушке в диком беспорядке.
Этот образ преследовал Бретта. Он беспокойно перевернулся на живот, мучительное негодование поднималось в нем снова и снова. Ему не нравилась эта непреодолимая потребность в ней. Бретту нравилось все держать под контролем, а с Тессой он не мог контролировать даже собственное тело, просто не мог заставить себя оставаться в стороне от нее. Ему не нравилась власть, которую она над ним имела. Он не мог выкинуть ее из головы! Даже сейчас, когда ему крайне необходимо было поспать, Бретт вспоминал ощущение ее шелковистого тела под ним, крепкий обхват ее ног вокруг его бедер, ее глубокий внутренний жар. Его плоть шевельнулась, и он выругался сквозь зубы. Даже в постели Тесса кокетничала и дразнила, смеясь над ним и неуловимо отодвигаясь от него. Бретт был слишком поглощен мыслями о сексе, чтобы упомянуть о свадьбе, но вскоре он положит конец этой проклятой ситуации. Когда они поженятся, когда Тесса Конвей гарантированно будет в его постели каждую ночь и навсегда станет его, вот тогда все снова окажется у него под контролем. С этой мыслью Бретт и заснул. Но, казалось, даже во сне его мучила та власть, которую Тесса получила над ним, и Бретт отчаянно боролся с ней за контроль в их отношениях. Никогда раньше он не испытывал таких сильных чувств по отношению к женщине, и эти чувства были столь же неожиданны, сколь и нежеланны. В своей жизни Бретт доверял только Тому, но сейчас ему приходилось иметь дело с Тессой, а она оставалась для него своего рода загадкой. Одновременно хрупкая и сильная, неуловимая, но отдавшаяся ему. И все же, даже взяв ее, он чувствовал, что какая-то ее часть ускользала от него. Она сводила его с ума даже во сне.
Когда он проснулся, было далеко за полдень; и первой его мыслью было, что Тесса, должно быть, гадает, где его черти носят. Бретт уже взял в руки трубку, чтобы позвонить ей, когда в нем поднялось негодование. Черт побери, он не должен отчитываться перед ней как ученик младших классов! Он бросил трубку обратно рычаг. Затем раздражение на самого себя взяло верх, и он снова ее поднял, набирая номер Эвана. Тот ответил после третьего звонка, его голос был слабым и все еще сонным, Бретт знал, что, как и он сам, Эван пытался отоспаться.
– Я иду к Тессе, – отрывисто бросил он. – Ты сможешь найти меня там, если понадоблюсь.
– Конечно, – сонно согласился Эван, после чего рассмеялся. – Я не виню тебя. Если бы я мог быть с ней, я бы тоже не тратил время в гостиничном номере!
Бретт принял душ, побрился, его нахмуренные брови свидетельствовали о мрачном настроении. Он начинал чертовски уставать от того, что каждый мужчина в стране истекает по ней слюной, как собака над сочной костью. Она его. Ни один другой мужчина никогда не держал ее обнаженной в своих руках, как держал он. Своими руками и ртом, и властными любовными ласками он заклеймил ее как свою собственность, каждый прекрасный, шелковистый дюйм ее тела. Он сгорал от желания снова овладеть Тессой, погрузиться в нее и прижать так близко к себе, чтобы ничто не смогло встать между ними, он желал защитить ее от неопределенной угрозы, нависшей над ее головой. Он надеялся, что никто и никогда не скажет ей, что ее использовали как прикрытие для махинаций. Тессе нравился Сэмми Уоллес. Когда его арестуют, она и так будет достаточно расстроена, даже не зная, что он воспользовался ее именем.
Полчаса спустя Бретт позвонил в ее дверь. Затем нетерпение заставило его оставить звонок и забарабанить в дверь кулаком.
– Попридержите лошадей! – услышал он, как Тесса раздраженно бормотала по ту сторону двери, и удивление из-за ее плохого настроения заставило его брови подняться. – Кто там?
– Я, – кратко ответил Бретт.
Дверь не открылась, и Тесса спросила так же коротко:
– Чего ты хочешь?
Волна гнева, сотрясшая его, была так сильна, что Бретт заскрипел зубами в попытке взять ее под контроль. Что за игру она ведет? Он не собирался спорить с ней через дверь.