На острие
Шрифт:
Ночь становилась холодной, и Тесса подняла свое горящее лицо навстречу свежему ветру. Ей было жарко, словно внутри нее на полную мощность работала печь; ей хотелось скинуть одежду, ставшую вдруг такой тесной. Он отпер дверь машины и усадил туда Тессу; та издала глубокий, судорожный вздох. Как ей контролировать свое дикое желание? Оно сжигало ее, повергая тело в котел любви и вожделения. Когда он сел за руль, Тесса ошеломленно произнесла: «Бретт», - и дотронулась до его груди.
Он вздрогнул от ее прикосновения.
– Ты заставляешь меня терять над собой контроль, - тихо и грозно проговорил он. – Мне хочется швырнуть тебя на сиденье машины и тут же овладеть тобой. Если ты не этого добиваешься, то перестань меня дразнить – ты играешь с огнем.
Хотя Тесса и сама вряд ли была способна контролировать себя, услышав
Бретт вел машину немного быстрее, чем надо; взглянув на него, Тесса отметила, что его челюсти стиснуты, а губы сжаты в ухмылку. Он выглядел суровым и опасным – мужчиной, с которым женщине уж точно не стоит играть. В первобытные времена такой просто перебросил бы ее через плечо и унес. Тесса вновь взглянула на него, и по ее спине пробежал холодок – ее слегка напугало безжалостное выражение его лица.
Когда они добрались до ее квартиры, Бретт молча забрал у нее ключ и отпер дверь, а затем отступил, чтобы впустить ее внутрь. Тесса включила свет и повернула к нему лицо, но все, что она собиралась сказать, вылетело из ее головы, как только он запер дверь. У нее перехватило дыхание, их глаза встретились. Бретт чувственно прикрыл веки, так что видна была лишь тонкая линия глаз цвета морской волны, однако прочитать его намерения было легко. Ни говоря ни слова, он стянул пиджак и развязал галстук, вынув его из воротника; затем сложил снятую одежду на спинку стула.
– А теперь, - резко прошептал он, не отрывая от нее взгляда, - подойди и прикоснись ко мне.
Тесса слепо шагнула в его объятия.
Губы Бретта были жадными и причиняли боль, но ее уста приникли к его в экстатическом трепете, прося отдать все, что он только мог дать. Ребра Тессы трещали под почти брутальным напором его рук, но ей хотелось прижаться к нему еще теснее. Казалось, ей причинило бы боль разъединение их тел. Тесса хрипло вздохнула, не отдавая себе отчета в том, что вздыхает – но Бретт услышал, и все его мужское существо откликнулось на эти женственные звуки наслаждения. Он наклонил ее, придерживая рукой, и оторвался от ее губ, спускаясь по прохладной колонне ее шеи к твердым выступам груди. Он прижимался губами к ее плоти; даже сквозь ткань платья она ощущала его влажный жар, и острое, болезненное желание пронзило ее.
Внезапно Тесса буквально повисла на нем – ее колени подогнулись, отказываясь держать тело вертикально. Поддерживая ее, Бретт сделал несколько шагов до ближайшего стула и опустился на него, усадив ее на колени. Тесса приоткрыла затуманенные любовью глаза – на него смотрела зеленая бездна, глубокая, манящая. Ее руки обвились вокруг его крепкой шеи.
– Я пыталась не любить тебя, - болезненно прошептала Тесса, не умея сохранить в тайне свою любовь, - Но не смогла остановиться.
Дрожь прокатилась по телу Бретта после этих слов. Ему неважно было, сколько других мужчин слышали подобное признание, слетавшее с этих сочных губ. Неважно было даже то, что ему никогда не хотелось, чтобы какая-либо женщина любила его. Он всегда был прохладно-безразличным к любым проявлениям женской преданности в свой адрес… до Тессы. Она была вызовом, подобного которому он не встречал раньше. И дело было не в оказанном ему сопротивлении – на самом деле она совсем не сопротивлялась ему. Скорее, она ускользала, то позволяя ему мельком увидеть ее безграничную женственность, то снова оказываясь вне его досягаемости. Видя такую квинтэссенцию женственности, он инстинктивно желал ее: именно она могла удовлетворить его жесткую мужскую природу. Любя его, она вручала ему самое себя, и Бретт не собирался позволить ей ускользнуть вновь.
Придерживая ее спину левой рукой, он притянул ее навстречу своим жаждущим губам, свободная рука начала расстегивать линию крошечных пуговиц на лифе ее платья. Тесса затрепетала в его объятиях, но не протестовала. Ей не хотелось, чтобы Бретт останавливался – она желала, чтобы он любил ее так же целую вечность. Ей было известно – есть время, чтобы давать, и время, чтобы брать. Сейчас была ее очередь давать. Она отдавала всю себя любимому мужчине, свободно, со всей щедростью, свойственной ее природе. Сердце так колотилось о грудную клетку, что голова закружилась, и, стараясь вдохнуть побольше воздуха, Тесса оторвалась от его губ, подставив ему нежную, изящную линию своей шеи. Его губы пустились в путешествие по ней, и Тесса застонала. Она хотела его; она так сильно нуждалась в нем, что ощущала внутри боль; ее пальцы отчаянно впивались в него.
– Тише, тише, - промурлыкал Бретт, высвобождая ее плечи из платья. – Я хочу, чтобы это продолжалось долго. Давай снимем все это с тебя, чтобы я мог тебя видеть; я хочу полностью раздеть тебя и дотронуться до каждого уголка твоего тела.
Тесса вынула руки из рукавов, откинувшись на ложе его рук, позволив Бретту любоваться видом своей груди под тонкой шелковой тканью сорочки. Она не носила бюстгальтер, и темно-розовые шишечки ее напрягшихся сосков были ясно видны, притягивая к себе его внимание. Дыхание Бретта становилось резче и тяжелее, когда он приподнял ее, стягивая платье через ее бедра, ноги и наконец снимая совсем. Тесса лежала на его коленях. Взгляд Ратленда путешествующий по всему ее телу, обжигал. Кроме сорочки, на ней остались только трусики в тон, изящный кружевной пояс с подвязками, шелковые чулки и легкие босоножки на высоком каблуке. Его рука бродила по ее телу, изучая его контуры, поглаживая обтянутые шелком ноги до тех пор, пока не достигла лодыжек. Медленно Бретт снял с нее туфли и позволил им упасть; затем его пальцы отправились вверх по ноге. Он теребил подвязки чулок, и лицо его выражало нестерпимое желание.
– Тебя стоит посадить под замок, - хрипло произнес он, не отрывая глаз от маршрута, по которому двигалась его рука. Его пальцы зацепили резинку трусиков и потянули вниз, открывая маленькое отверстие пупка. Бретт обвел его пальцем; затем его привлекли еще не исследованные уголки ее тела, и рука двинулась к груди Тессы. Он ласкал ее, и его рука обжигала тело. Тесса извивалась на его коленях, желая, чтобы он снял с нее сорочку и дотронулся до обнаженной плоти.
– Пожалуйста, - мягко взмолилась она, выгибаясь.
– Чего же ты хочешь? – прошептал он. – Может, этого? – он просунул руку под сорочку и сжал ее грудь, большой палец Бретта потер ее сосок, воспламеняя Тессу.
Она стонала, извиваясь.
– Да. Да.
– Сильная дрожь сотрясала все тело Тессы, и Бретт успокаивал ее, прижимая крепче к себе, в то время как его рука продолжала ласкать ее грудь.
– Тише, милая, - мурлыкнул он. – Я собираюсь дать тебе то, что ты хочешь. Трогай меня. Говори, что бы ты хотела, чтобы я сделал.
Первую часть его инструкций было легко выполнить. Руки Тессы уже прикасались к нему, и она положила их на его грудь, чувствуя сквозь рубашку жар его тела. Но вторую часть… Что можно было сказать, если единственное, что ей было известно – то, что она ужасно, до боли, смертельно хочет его? Его сила, его сексуальность окутывали ее.
– Я не знаю, - дрожащим голосом прошептала Тесса, прижимаясь к нему. Она сделала глубокий неровный вдох. – Я не знаю, как вести себя с тобой.
Синие глаза Бретта так потемнели, что казались черными.
– Любимая, ты точно знаешь, как со мной обращаться. Ты знаешь, чего я хочу.
– Проблема в том, что не знаю, - собрав все свое мужество, Тесса нежно улыбнулась ему дрожащими губами. – То есть я знаю, чего ты хочешь, но не знаю, что я должна делать.
Бретт затих, испытующе глядя ей в глаза. Он понял значение этих слов, и, тонко чувствуя и хорошо понимая причину такой ее реакции, перешел прямо к сути дела.